Питер Акройд - Мильтон в Америке

Я опасался столкновения с какими-нибудь мятежниками, но считал неумным и неуместным выдавать свой страх собравшимся. Аллилуйя Дикин возвысил голос, чтобы перекричать разнородные пгумы, но даже ему пришлось замолкнуть, когда снаружи отчетливо донесся топот множества копыт. Братья были встревожены, и я, чувствуя, как все вокруг бурлит, поднялся со скамьи и велел им сидеть тихо. Взявши юнца за правое плечо, я вышел на улицу. Прихожане, презревшие мой запрет, двинулись следом. На главной улице они подняли удивленный галдеж. «Что теперь?» — вполголоса спросил я Гусперо. «Конные повозки, мистер Мильтон. Вроде тех, что встречаются на лондонских улицах». — «А еще?» — «Всадники. Иные с флягами в руках. А кто-то распевает песни». — «Как они дерут свои бесстыжие глотки я прекрасно слышу. Опиши, как они выглядят, пока они до нас не добрались». — «Разряжены они, сэр, поярче торговца мануфактурой. Но не сказал бы, что это лондонская одежда. И не индейская тоже. Что-то среднее. А волосы, сэр, длинные, как у девушек».

Разумеется, я испугался, что это прибыли из Англии военные с приказом меня задержать. Однако их песни и смех свидетельствовали, что если это рота, то рота оборванцев. Но все же: кто они? «О, сэр, их предводитель — вовсе чудная птица. Можно мне?» — «Да. Но по-быстрому. Мне уже бьет в ноздри их пьяное дыхание!» — «На вид весельчак. Лицо поперек себя шире и краснущее, как миска с вишнями. Борода рыжая как лисий хвост. Рассказывать дальше? — Собрав все свое терпение, я кивнул. — Голубой кафтан, препоясан зеленой лентой. А на голове, о Боже, белая фетровая шляпа с перьями». — «Он что, сбежал из Бедлама?» — «У него шпага, сэр, и пара пистолетов». — «Стало быть, не из Бедлама, а из Тауэра». — «Нет-нет, сэр. Это всего лишь для украшения. Они нарядно выглядят, а рукоятка шпаги увита цветами».

Я ничем не выдал своих чувств, лишь выпрямил спину, когда услышал, как этот шут гороховый приказывает своей команде остановиться. Он спешился, и я услышал, как звенят на ходу его драгоценности и четки. «Почитаю за честь приветствовать вас, сэр», — обратился он ко мне. «Напротив, это я почитаю за честь. Не будет ли с моей стороны слишком большой дерзостью спросить…» — «Меня зовут Ралф Кемпис, сэр. Направляюсь из Джеймс-Тауна в Виргинии, чтобы вступить во владение своей новой территорией».

Может ли быть, что этот человек получил от нечестивого монарха патент и собирается взять под свой контроль новые земли? Я был не в силах открыть рот. А что если ему дано королем поручение противодействовать мне или потребовать покорности?

«Это место, сэр, зовется Мачапкуэйк?» — «Нет. Оно зовется Нью-Мильтон». — «Простите, сэр. Понятно, что теперь правим мы, англичане, однако носило ли оно это название прежде, при индейцах?» — «Да, вероятно». — «Значит, я ваш новый сосед. Я купил землю по ту сторону реки, называемой Сепаконетт. Но это название тоже поменяется». — «И каково будет новое, мистер Кемпис?» — «Мэри-Маунт». — «Мэри-Маунт?» — «В честь Пресвятой Девы, сэр. — Я сделал шаг назад, а у братьев, меня окружавших, вырвался глухой стон. Кемпис усмехнулся. — Да вы, сдается мне, иной веры? Что ж, земли здесь обширные. Места хватит всем». — «Простите, мистер Кемпис. — Я сохранял спокойствие, подобно Езекии перед язычниками. — Нам нужно вернуться к богослужению. Мы как раз слушали превосходную проповедь об идолопоклонстве». — «Занятная тема. Что ж, будьте здоровы, мистер…» — «Мильтон. Джон Мильтон». — «Весьма вам обязан, мистер Мильтон».

Судя по звукам, он отвесил очень церемонный поклон, отчего его побрякушки вновь зазвякали, но позже Гусперо сказал, что он ухмыльнулся прямо мне в лицо. Ну да, ему были хорошо известны мое имя и репутация. Затем он взгромоздился на лошадь и с громким «ура!» отбыл во главе своего войска.

Когда процессия двинулась через наш городок, мои соседи во Христе оставались спокойны, но потом разом послышался тревожный шепот. «Что их напугало, Гус?» — «Три фургона, сэр. С индейскими женщинами. Продолжать?» — «Мне боязно. Однако продолжай. — Ропот братьев сделался громче. — Какие еще ужасы тебе открылись?» — «Двое священников в черном». — «Достойно преисподней». — «Они несут статую Девы Марии». — «Мерзопакость. Этого нельзя терпеть». — «Они едут верхом и настроены довольно весело. Ох. Один из них вас благословил».

Сознаюсь, дорогой Реджиналд, я не удержался и сплюнул. Тем же вечером я созвал в свое скромное обиталище Морерода Джервиса, Аллилуйю Дикина и Хранима Коттона; они привели с собой Греханета Джоунза, работника с фермы, который, прежде чем осесть в Новой Англии, путешествовал по Виргинии. Вероятно, до него там доходили слухи о Ралфе Кемписе, и я жаждал подробностей. «Поведай мне, — попросил я, — об этом распутнике. Этом безмозглом олухе». — «О ком, сэр?» — «Этом римском своднике, Кемписе». — «Он один из многих папистов в Джеймс-Тауне, сэр. Город набит ими под завязку. Наша подлинная английская кровь сохнет от тамошнего зноя, но папистам он только на пользу». — «Удивляться нечему. Они не настоящие англичане. Просто раскрашены, наподобие индейцев. — Я невольно улыбнулся. — Purpurea intexti tolluntaulea Britannb·. Дикин, убитый горем, выдавил из себя едва слышное «Аллилуйя». — «О том же и я говорю, — пробормотал Храним Коттон. — Все выряженные в пурпур и бритые». — «Истинно, — добавил Морерод Джервис, — извращенное племя».