Сол Беллоу - Приключения Оги Марча

— Ничего подобного. Талавера знал, что она замужем.

— Какая разница? Будь Талавера хоть трижды хлыщ и волокита, ему нельзя отказать в способности чувствовать. И разве человек не должен сознавать, на каком он свете, если с ним случается подобное? Разве мне, например, не следовало это знать? Или тебе? Такого рода факты, пропади они пропадом, скрывать нельзя.

— Но парень до сих пор ее любит. Ты лез на стенку, когда кто-то положил глаз на твою жену, хотя и не любил ее.

— Ну а она его любит? — вопросил Моултон. — Если любит, то что делает с Талаверой там, в горах? После того как Марч получил такой удар, слег и страдает?

— Ничего она с ним там, в горах, не делает! — крикнул я, опять вскипая. — Если сейчас он находится в Чильпансинго, это означает только, что он находится в Чильпансинго, и не больше, а Тея тут ни при чем!

Он посмотрел на меня с деланным любопытством:

— Знаете, братец, я ручаюсь, что вам все ясно, просто вы упрямитесь и не хотите признаться в этом. Неужели она не сказала вам, что он ее старый дружок? И вы еще думаете, будто после всего, что было, она не спрыгнет для него со своей лошадки?

— Все это в прошлом! В прошлом! И если вы сейчас же не заткнетесь, я заткну вам глотку вот этим камнем!

Однако Моултон был крайне возбужден и не мог остановиться. Он явно что-то задумал. Вытаращив свои бараньи глаза, он уставился на меня:

— Как это ни прискорбно, друг мой, но женщины безрассудны. И достаются они не только милым юношам вроде вас. Почему вы так уверены, будто она не снимала ради него бриджи и только для вас хранит свои прелести?

Я кинулся на Моултона. Игги схватил меня сзади. Я, пытаясь освободиться, тряс его и даже пробовал треснуть о край эстрады, но он держался цепко. Навалившись всем телом, я все - таки стукнул его так, что он обмяк и отвалился, прошептав:

— Вы что, спятили? Я же только хотел предотвратить драку!

Моултон уже ретировался. Он удалялся, лавируя между

прохожими, и я крикнул ему вслед:

— Подожди, мерзавец, свинья вонючая! Я с тебя шкуру спущу!

— А ну-ка хватит, перестаньте, Болинг, — на вас коп смотрит! -

На подножке стоявшего неподалеку автомобиля сидел и смотрел на нас индеец-полицейский. Похоже, он привык к ссорам и дракам гринго.

Игги все еще удерживая меня за руки, заставил меня опуститься на землю.

— Ну, могу я теперь успокоиться? Вы не побежите за ним, не станете его догонять?

Я лишь качнул головой, что-то невнятно пробормотав сквозь слезы. Он помог мне встать.

— Только посмотрите на себя. Вы же весь измазались. Вам надо переодеться.

— Нет, я должен спешить.

— Пойдемте ко мне. Я хотя бы щеткой вас почищу.

— Я не могу опоздать на автобус.

— Так вы все-таки едете туда? Вы ненормальный!

Но я решил ехать. Помывшись у Jly, я сел в автобус. Место мое было занято, и все ранние пташки, наблюдавшие сцену у эстрады, казалось, понимали, что произошло: меня, беднягу, бросила женщина.

Игги вслед за мной пролез в автобус.

— Не обращайте внимания на Моултона, — сказал он. — Он сам подбивал к Tee клинья. Сколько раз предложение делал, просто сох по ней. Потому и с вами дружбу водил, и на вилле ошивался. На вечере у Оливера он опять стал к ней приставать. Вот она и поспешила уйти.

Сказанное уже не произвело на меня впечатления — горящая спичка по сравнению с костром до небес.

— Только не лезьте там с кулаками. Это было бы верхом безумия — Талавера убьет вас. Может, мне стоит сопроводить вас туда. Не позволить угодить в какой-нибудь переплет.

— Спасибо. Но мне лучше одному.

Он не настаивал — видно, не горел желанием.

Старый рыдван затарахтел, как швейная машинка на чердаке. В поднявшемся облаке газа собор поплыл отражением в реке.

— Отчаливай, — сказал Игги. И, уже спрыгнув на землю, предупредил напоследок: — Помните, что я вам говорил. Вы делаете глупость, отправляясь туда. Напрашиваетесь на неприятности.

Когда мы выехали из города, сидевшая неподалеку крестьянка любезно подвинулась, уступив мне краешек кресла. Едва я сел, как на меня опять нахлынуло горе — сердце готово было разорваться на части. И огонь, жгучий огонь! Корчи и схватки дикой ревности. Я схватился за голову, думая, что умираю.

Зачем она это сделала? Зачем опять связалась с этим Талаверой? Чтобы наказать меня? Да уж, наказала крепко.

Да и сама совершила то, в чем обвиняла меня! Я втайне заглядывался на Стеллу? Но и она заглядывалась на Талаверу и исподтишка готовила оружие мести.

Да, кстати, а где котенок, что был у нее в Чикаго? Я вдруг вспомнил, как однажды, вернувшись из Висконсина, куда уезжали на два дня, мы увидели его — несчастного, голодного, жалобно мяукающего. Тея расплакалась и, укрыв котенка на своей груди, поехала со мной на Фултонский рынок и скормила там ему целую рыбину. А где теперь этот котенок? Оставила его, бросила на произвол судьбы — вот чего стоят привязанности Теи.