Сол Беллоу - Приключения Оги Марча

Кроме того, Саймон положил большое жалованье менеджеру и весовщику Хэппи Келлерману, которого увел из крупной вест-сайдской компании. Он взял бы на это место меня (может, платил бы чуть меньше), если бы я что-то смыслил в работе. Поэтому он настаивал, чтобы я приходил учиться у Хэппи, что я и делал, проводя много времени в офисе: не смог ему отказать, когда он схватил меня за руку — в уголки потрескавшихся губ набилась грязь — и низким, хриплым, злым голосом, казавшимся пьяным из-за длительного нервного напряжения, прошипел:

— Мне нужен человек, которому можно доверять. Нужен!

Однако вряд ли Хэппи в чем-то мог его подвести. Это был пивной saufer [162] Пьяница (нем.). , плюгавый, сутулый, юморной, сморщенный, слабый и гнусавый, с жирными пятнами на брюках; вздернутый нос придавал ему обиженный и робкий вид; круглые хитрые глазки говорили, что у него есть защитники. Он tio listo [163] Продувной малый (исп.). , карнавальный тип, любитель борделей. У него был стиль танцора в дешевых увеселительных заведениях, чечеточника, работающего с тростью; он словно напевал «Я ходил в школу с Мэгги Мерфи» и рассказывал в накуренном зале разные истории, пока зрители ждали появления голой дивы с ее номером. В его репертуаре имелись безобидные анекдоты, пуканье для смеха, собачье тявканье; его любимая шутка — подойти сзади и с рычанием схватить за ногу. По желанию Саймона приходилось проводить с ним целые дни, изучая бизнес. Отказать было невозможно — особенно после рыданий брата в туалете.

Я отдыхал от Хэппи в обеденное время. Он трясся в автомобиле до Холстед-стрит, потому что ненавидел ходить пешком. Возвратившись в два, он брел по подъездной аллее от остановки, неся пальто, широкополую соломенную шляпу и жилет, набитый сигаретами, карандашами и визитками; у него самого была визитка с надписью: «Хэппи Келлерман, представитель фирмы "Марч. Уголь и кокс"» — и рисунок: петух гонится за курицей, — а внизу слова: «Ненавижу бизнес». Придя, он проверял коромысло на весах, бросал в печку «Тайме», обходил площадку, а в жаркие дни мы сидели у бетонного колодца, из которого поднималась прохлада. Офис напоминал хижину поселенца или затрапезный дом на Вестерн-стрит. Через дорогу устроили скотоприемник — грязные животные ревели в клетках, просовывали рыжие морды сквозь рейки; колеса грузовика тонули в угольной пыли, уголь трескался и тускнел сверху, лопухи гибли на корню. В углу двора поселились крысы, они не убегали и даже не шевелились, когда к ним подходили, там обитали целые семьи, кормились и растили детенышей. Я никогда раньше не наблюдал так близко их жизнь, они делали что хотели, бесстрашно снуя у наших ног. Саймон купил пистолет («на всякий случай») и стрелял по ним — зверьки разбегались, но вскоре возвращались. Они даже не удосужились вырыть норки, лишь сделали небольшие углубления для гнезд.

Хэппи регистрировал продажи на больших желтых листах; первоклассный писарь, гордящийся красивым почерком, он сидел на высоком стуле в плоской соломенной шляпе, чередуя жирные и тонкие штрихи. Старомодный, поцарапанный за время долгой службы желтый бухгалтерский стол стоял у небольшого квадратного оконца, в котором виднелась голова Хэппи, а иногда появлялся и Саймон, выписывающий чеки в толстой чековой книжке. Поначалу подобное занятие приводило его в восторг. Выведав у меня, что я должен Падилле два бакса, он чрезвычайно обрадовался возможности оплатить мой долг одной своей подписью. Теперь былая радость ушла: цифры в балансе становились все мельче, — и ему вспомнился его последний смелый поступок: попытка быстро раздобыть деньги, чтобы жениться на Сисси. Он считал, что на карту поставлена его жизнь. Когда Саймон пришел ко мне и сообщил о своем намерении жениться и серьезном отношении к деньгам, то не просто трепал языком, о чем теперь свидетельствовало его страдальческое, погасшее лицо и поведение на грани безумия. Он смотрел с таким несчастным видом на это угольное Саргассово море во время летней стагнации и духоты, что у меня от ужаса пересыхало горло. Я почти бросил свой воровской бизнес, не читал книги, а бродил по двору рядом с братом, засунув руки в карманы, не только от одиночества, но и от самого настоящего страха. Меня пугало, как небрежно обращается он с оружием, стреляя по крысам. И еще он жаловался на тяжесть в голове:

— Мои мозги вот-вот закипят и полезут из ушей.

Мне еле удалось удержать его от драки с Хэппи — тот в неудачный момент схватил Саймона за ногу с собачьим урчанием. Еще мгновение — и неизвестно, чем бы дело кончилось. А совсем недавно он смеялся с Хэппи над его историями: как тот был «подсадной уткой» во время земельного бума во Флориде; как у него случился роман с турчанкой, не выпускавшей его из дома; как он перенес первую дозу наркотика («казалось, попал в банку с горячими червяками для наживки»). Такой резкий переход хозяина от бурного веселья к ярости навел Хэппи на мысль об увольнении. Пытаясь уладить конфликт, я видел в его больших умных глазах злобу и предостережение. Я стремился помирить их.