Дия Гарина - Пойти туда...

Ай, да Роберт, ай да сукин сын! Светлая ты моя головушка! Только бы Освальд не ответил отказом… Я взял клинок обеими руками за лезвие и с поклоном протянул ярлу.

– Отец, твой меч сломан. Прошу тебя, прими взамен мой клинок для поединка с изменником. Ведь у этого меча тоже есть право посчитаться с обидчиком.

Освальд стоял неподвижно и молчал. По его морщинистому лицу пробегали тени то ли от качающейся за окном листвы, то ли от не слишком веселых мыслей. Я ждал, не меняя позы, несмотря на то, что руки уже начинали наливаться болью под тяжестью меча. И дождался.

– Да будет так! Принимаю от тебя, Велеслав, этот меч. На время, – и, усмехнувшись, добавил, – Да не гляди на меня так! Не на заклание иду – на поединок. И, видит Один, я не намерен безропотно стоять и ждать, покуда Харальд меня зарубит!

Тут мне, наконец, удалось чуть-чуть перевести дух. Потому что, как выяснилось, все это время я практически не дышал, боясь спугнуть капризную Фортуну.

Место для боя Ольгерд (заместитель хёвдинга, если можно так сказать) выбрал со знанием дела – недалеко от деревни на пологом продуваемом всеми ветрами холме. Дружина редкой цепью обозначила на его вершине круг, в центре которого в полном вооружении застыли двое. Только сейчас я обратил внимание как, все-таки братья похожи. Должно быть, раньше мне просто не хотелось этого видеть. Годы еще не совсем согнули Освальда, а вот Харальд, напротив, как-то съежился, и уже не казался таким великаном.

– Прежде чем мы начнем бой, – обратился хёвдинг к дружине, – я хочу взять с вас клятву, что победившему в поединке никто не причинит никакого вреда, ни телесного, ни иного.

Глухой ропот прокатился по цепи викингов. Не легко им было смириться с тем, что в случае победы Харальда, они не сумеют отомстить за вождя. Варяги уже сговорились, что будут по одному выходить биться с Харальдом, пока кому-то не выпадет счастливый жребий отплатить за смерть хёвдинга. Они, конечно, еще пошумели, но, не смея перечить Освальду, согласились. Так проклятая клятва (ну и словосочетание) накрепко связала мне руки. Но я все же надеялся, что сдержать ее мне не придется; что победа будет за Освальдом. Черт с ней, с местью. Какая разница кто уложит этого предателя, лишь бы отец остался жив. Вот так впервые я, Игорь Семенов, мысленно назвал ярла Освальда отцом.

Они сходились медленно, через силу. Никто не хотел первым наносить удар, не видеть этого мог разве что слепой. Но потом Освальд, размахнулся моим мечом и попытался наискось рубануть Харальда. Разумеется, тот уклонился, разумеется, успел парировать, причем так, чтобы лезвия мечей не встретились под прямым углом. Харальд прекрасно помнил, с какой легкостью клинок, выкованный убитым Людотой, разрубает обычные скандинавские мечи. И все повторилось снова и снова: Освальд нападал, Харальд защищался. Нет, он не собирался умирать, но и никак не мог решиться нанести ответный удар по старшему брату, может быть, вопреки всему, еще надеясь на прощение… Не знаю. Я только видел, как он выматывает Освальда, заставляя его гоняться за собой по всему холму. Схватка затягивалась. От меня не укрылось ставшее тяжелым дыхание старого хёвдинга, его замедлившиеся движения… И мне показалось, что я понял, чего добивается Харальд. Надеясь окончательно вымотать брата, он… Словно услышав мои мысли, Освальд собрал последние силы, и провел такую стремительную атаку, что один из выпадов Харальд был вынужден парировать именно под прямым углом. Как и следовало ожидать, Непобедимый с легкостью разрубил меч Харальда. Все как один варяги радостно завопили. Кроме меня. Сердце мое уже в который раз сжалось от нехорошего предчувствия. Освальд не сможет убить обезоруженного Харальда. Лишить жизни собственного брата, вот так покорно склонившего голову в ожидании смертельного удара… Чувствовал это и сам Харальд. Но как бы то ни было, он был готов и другому исходу. Я видел по его напряженным ногам и слишком уж безвольно висящей руке, что внутри он предельно собран. Если Освальд сейчас замахнется, Харальд уклонится от удара и обломком меча попытается достать незащищенное старческое горло.

Но Освальд все медлил, неподвижно замерев с высоко поднятым мечом, а потом вдруг начал валиться на бок. Викинги на миг остолбенели, а потом все сразу бросились к упавшему ярлу, оттеснив Харальда прочь. Кроме меня. Мне не нужно было прикладывать ухо к груди отца, чтобы понять – его сердце, разрывавшееся между любовью и долгом, милосердно остановилось. Харальд знал, что делал, когда выматывал старика. Может быть, он рассчитывал, что Освальд всего лишь упадет без сил или потеряет сознание, и тогда поединок будет прерван, а потом он найдет способ удрать. Но…