Сьюзан Хинтон: Бойцовая рыбка

Стив ничего не ответил, может быть потому, что Мотоциклист говорил не с ним.

«Хотя, я предполагаю, что это столь же хорошее место, как любое другое. В Калифорнии не так много стен, но если ты привык к ним, то этот воздух может вызвать у тебя мурашки»

Мотоциклист все говорил и говорил, но я не мог привести свое сознание в порядок, чтобы разобрать, что он говорит, ничего не мог понять. Это походило на переход с твердого основания на американские горки, в то время как я все еще ломал голову над одной вещью, он перешел на что-то другое.

«Заткнись, а?» в конце концов, крикнул Стив. Он был напуган больше, чем тогда, когда нас собирались убить. «Я не хочу это слышать».

Может быть, Стив понял, о чем речь, я не знаю. Но я понял кое-что за этими словами. По какой-то причине Мотоциклист был одиноким, более одиноким, чем был я, и чем я мог себе представить. Он жил в аквариуме и смотрел на мир изнутри. Это почти как быть одиноким, слышать его, и я попытался прогнать чувства. Я двинул головой, и боль пронзила меня.

Он все еще говорил, когда я снова пришел в себя. Ничего не изменилось. Мы были все еще в переулке, и все, что я мог чувствовать — приближалось утро. Мне было холодно. Мне никогда не было так холодно. Оцепеневший, неспособный двигаться, я пытался услышать пустой голос Мотоциклиста.

Он говорил, что ничего в его жизни его так не удивляло, как люди, ездившие на мотоциклах в чехлах.

Я попытался что-то сказать, но мое мычание вырвалось, будто собаку пнули ногой.

«Расти-Джэймс», сказал Стив, «ты живой?»

«Ага», сказал я. О, приятель, как все болит. Лучше бы меня двенадцать раз пырнули ножом, чем выносить эту боль. Я уселся, прислонившись к стене, пытаясь сфокусироваться.

Мотоциклист сидел возле меня. У нас была похожая одежда. Мне доставалась его одежда, когда он из нее вырастал, но она никогда не смотрелась также на мне. На каждом из нас была белая футболка, черная кожаная куртка и синие джинсы. Я носил кеды, а он ботинки. Волосы у нас были красного оттенка, которых я ни у кого больше не видел, и глаза были похожи — тот же цвет, по крайней мере.

А люди никогда даже не принимали нас за братьев.

«Что случилось с теми парнями, что прессанули нас?» спросил я.

«Он поколотил их», сказал Стив. Его голос не звучал приятно.

«Один из них сильно избит, другой сбежал».

«Молодец, чувак» сказал я. Моя голова причиняла мне боль, если я не смотрел прямо.

«Спасибо», сказал вежливо Мотоциклист.

«На этот раз ты должен отправиться в больницу», сказал Стив. «Так надо».

«К черту!», сказал я. «В те времена, когда были банды…»

«Да заткнись ты со своими бандами!» закричал Стив на меня, не беспокоясь о том, что шум причиняет мне боль. «Битвы! Банды! Чушь! Ерунда это все. Это не было так, как ты себе представляешь. Просто одни придурки калечили других!»

«Ты ничего об этом не знаешь» прошептал я. У меня не было сил, что сделать что-либо еще.

Стив повернулся к Мотоциклисту. «Скажи ему! Скажи, что ерунда это все».

«Ерунда это все», сказал Мотоциклист.

«Видишь?» гордо сказал Стив. «Видишь?»

«Ты же был командиром», сказал я. «Ты должен думать, что это было чем-то».

«Ну, во-первых, это было забавно. Потом все наскучило. Мне удалось прекратить драки просто потому, что все знали, что они мне наскучили. Так или иначе, все равно бы они прекратились. Многие подсели на наркотики».

«Не говори, что это было весело», сказал Стив, «это не было весело. Ты не можешь так говорить».

«О, я делюсь личным опытом», сказал Мотоциклист. «Я должен согласиться, что большинство из них не думали, что это весело. Многие из них были напуганы, когда приходило время драться. Слепой страх в драке может сойти за храбрость».

«Что-то в этом было», прошептал я. Я чувствовал усталость, тошноту и боль, так, что я почти желал смерти. «Было кое-что в этом, я помню».

«Многим так казалось».

«Ага», обратился Стив ко мне. «Ты достаточно глупый, чтобы кайфовать от этого».

«Так, запомни, Стивен», сказал Мотоциклист, «Верность — его основной порок».

После пяти минут молчания Мотоциклист заговорил снова. «Очевидно для некоторых людей важно принадлежать к чему-нибудь».

Это было то, что пугало меня, что пугало Стива, и что напугало бы любого, кто вступал в контакт с Мотоциклистом. Они не принадлежал ни к чему, и что было хуже всего — он не хотел этого.

«Интересно», сказал бесконтрольно Стив, «почему кто-нибудь до сих пор не вышиб тебе мозги?»

«Даже в примитивном обществе всегда уважали психов», ответил Мотоциклист.