Юй Хуа - Братья

Дети разом откликнулись:

— Жутко вкусный.

Засаленный повар расплылся от удовольствия:

— Это мясной бульон… Остальным-то пустой кипяток достается, а вам — мясной бульон.

В тот день, вернувшись вечером домой, Сун Фаньпин подошел с детьми к колодцу, чтоб ополоснуться. Все трое в одних трусах натирали свои мокрые тела мылом, а потом Сун Фаньпин вытягивал из колодца ведро за ведром и обмывал детей и себя самого. Соседи, сидевшие в тени у дверей и махавшие веерами, принялись болтать с ним. Они трещали о том, как здорово выглядела демонстрация, как браво махал он красным флагом, так что тот, забыв, что падает от усталости, вновь расцвел и зычно загудел. Когда все вошли в дом, Ли с Сун Ганом отправились спать, а отец сел под лампу и стал с воодушевлением строчить письмо Ли Лань. Засыпая, маленький Ли бросил на него быстрый взгляд и сказал со смешком Сун Гану, что у его папки аж загривок покраснел от писанины. Сун Фаньпин писал очень долго и описал все-все-все, что случилось за день.

Когда на следующий день дети проснулись, Сун Фаньпин стоял у кровати такой же исполненный сил, как вчера. Он протянул сыновьям руки, и в его ладонях заблестели, как звезды, два красных значка с профилем председателя Мао. Он сказал, что это детям и что значки нужно носить на груди, там, где бьется сердце. Потом он прикрепил себе на грудь еще один красный значок, взял в руку маленькую красную книжечку и с горящим, как значок и цитатник, лицом перешагнул за порог. Его шаги гулко разносились по улице, и братья услышали, как соседи спросили:

— Сегодня опять пойдешь махать флагом?

И Сун Фаньпин звонко ответил:

— Пойду!

Бритый Ли с Сун Ганом, поприкладовавшись по очереди к груди друг друга, определили место, где бьется сердце, и прицепили друг на друга значки. У Сун Гана председатель Мао был изображен на фоне площади Тяньаньмэнь, а у Бритого Ли — на фоне моря. Позавтракав, дети вышли под утреннее солнце, и парящие красные флаги, большие, как простыни, и маленькие, как наволочки, вновь заполнили улицы нашей Лючжэни.

Те, кто ходили вчера, сегодня снова пришли, заходясь заливистым смехом. Те, кто вчера клеили стенгазеты, сегодня опять взялись мазать клейстером стены. Вскидывавший вчера свой молот Кузнец сегодня вновь явился с тем же молотом и так же грозился отколотить к чертовой матери классовым врагам их собачьи ноги и паршивые головы. Поднимавший вчера в воздух щипцы Зубодер сегодня вновь тянул их вверх и вопил, что выдерет классовым врагам все их здоровые зубы. Сбывавший вчера свой товар Мороженщик сегодня вновь притащился с ларем на спине, стучал в такт шагам демонстрантов и кричал, что сбывает свое эскимо только классовым братьям и сестрам. Тащивший вчера на шее кожаный сантиметр Портной сегодня вновь выступал вперед с кожаным сантиметром и голосил, что будет шить классовым врагам самую жуткую, самую рваную на свете погребальную одежду; он снова оговаривался и быстро заменял одежду на саваны. Вооружавшийся вчера ножницами старший Точильщик вновь вскидывал их вверх и, клацая в воздухе, отхватывал классовым врагам все их воображаемые причиндалы. Ссавший вчера у стены меньшой Точильщик сегодня вновь расстегивал на том же месте портки. Плевавшие, кашлявшие, чихавшие, пердевшие, харкавшие и бранившиеся сегодня все как один опять выползли на улицы.

Трое школьников: Сунь Вэй, Чжао и Лю — тоже пришли. Они увидели значки на груди у Ли с Сун Ганом и гаденько засмеялись, словно три предателя из фильмов про войну. От их смеха братьям стало не по себе. Патлатый Сунь Вэй ткнул пальцем в придорожный столб и спросил малолетнего Ли:

— Эй ты, как там твое половое влечение?

Ли решил, что этот вопрос не предвещал ничего хорошего, потянул Сун Гана в сторону и замотал головой:

— Нету, щас нету.

Патлатый Сунь Вэй сгреб малолетнего Ли, толкнул его к столбу и загоготал:

— Ну давай, роди.

— У меня нету сейчас влечения, — из последних сил закричал Ли.

Чжао и Лю ухватили со смехом Сун Гана и тоже стали толкать его к столбу:

— Ты тоже отправляйся, покажи нам влечение.

Сун Ган с самым невинным видом предпринимал судорожные усилия, чтоб втолковать им:

— У меня нет влечения, правда, у меня никогда вообще не было.

Трое школьников прижали братьев к столбу и стали щипать их за носы, за уши и за щеки, словно пампушки. От этих щипков братья заголосили, как резаные. В конце концов школьники сорвали с них значки и забрали себе.

Когда школьники с победным видом удалились, Сун Ган громко заплакал, растягивая рот, так что слезы и сопли потекли прямо в него. Он с плачем жаловался всем прохожим, что у них с братом отняли значки с председателем Мао. Сун Ган тыкал пальцем в удалявшиеся силуэты недругов, а когда те скрылись из виду, то просто показывал в том направлении, куда они ушли. Он, как заведенный, расписывал значки с председателем: