Дональд Бартельми - Шестьдесят рассказов

— А затем вы идете и беседуете с людьми, и они вам все рассказывают.

— Если ты представляешь средства массовой информации, они рассказывают тебе поразительное количество самых разных вещей. Даже если им есть что скрывать, сомнительное поведение или там то да се, или они жену убили, всякое такое, все равно они рассказывают тебе совершенно потрясающие вещи. Как правило.

— О себе. Информацию, достойную опубликования.

— Да. Потом у нас есть эксперты в разных областях. Они могут провести экспертную оценку, что вот этот человек — ловкий тип, а этот — неловкий тип. Они пишут статьи, где говорится, к какому типу типов относятся все эти типы, так что читатель может делать обоснованный выбор. Во всяких вещах.

— Увлекательная, как мне кажется, работа.

— Самая шикарная работа.

— По всей видимости, для получения такой работы нужно иметь хорошее образование.

— Не просто хорошее, а великолепное. Печатать на машинке и все такое.

— Можно только восхититься.

— Да. Но вернемся к этой беременности. Вы говорите, она длилась семь лет.

— Да. Когда мне было дано ясное понимание этой движущей силы…

— Вы настаиваете на внеземном происхождении этой силы.

— В этом нет никаких сомнений. Общение с ней доступно далеко не всем людям.

— Отец был…

— Он сидел в том же самом кресле, где сидите вы. Красное кресло. Обнаженный, но в морионе.

— Это все?

— Да, он сидел в кресле совершенно голый, если не считать мориона, и вел со мной беседу.

— Делая основной упор на…

— Страсть.

— Какова была ваша реакция?

— Я была удивлена. Моей реакцией было удивление.

— Вы заявляли, что недостойны такой чести?

— Несколько раз. Он не принимал моих слов во внимание.

— Только знаете, все это выглядит как-то малость надуманно, ну, я хочу сказать, вроде как надуманно, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Oui, je sais.

— Какую роль вы играли?

— Само собой, я играла самое себя. Бешеную Молл.

— Что такое морион?

— Стальной шлем с гребнем.

— Вы обдумали его предложение.

— Более походившее на приказ.

— Затем оплодотворение. Он приблизил к вашему белому или там нежно-розовому, на тот момент еще не вздувшемуся животу свой кошмарно набрякший орган…

— Ваше описание грешит излишней мрачностью.

— Простите, но все же я затрудняюсь поверить, что женщина, пусть и вполне привлекательная в своем роде, с весьма аппетитной фигурой и красивым лицом, однако борода, да еще эта отметина, похожая на черную мохнатую гусеницу, ползущую по вашему лбу…

— Маленькая, аккуратная бородка.

— В общем, да.

— А черная родинка на лбу ему вроде даже понравилась. Он ее гладил.

— Короче говоря, вы фактически получили удовольствие от… случившегося. Прошу вас понять, что мне и в голову не пришло бы задавать вам подобные вопросы, находящиеся, как следует признать, на грани интимности, не будь я официально аккредитованным представителем прессы, стоящим на страже права наших граждан знать. Знать все. Вплоть до последних, мельчайших и дичайших подробностей.

— Ну да, конечно, пожалуй, это и верно, строго говоря. Пожалуй, это и верно. Строго говоря. Вообще-то я могла бы сказать вам, что мотай отсюда, однако я уважаю право наших граждан знать. Пожалуй. Информированность населения является, как мне кажется, одним из важнейших оплотов…

— Да, несомненно, но конечно же мне хотелось бы, мне не может не хотеться… находясь, я хочу сказать, в своем профессиональном качестве, в своей профессиональной роли…

— Да, я понимаю, что вы хотите сказать.

— Но конечно же я существую и в не этой роли — как человек, я хочу сказать, как такая же женщина, как и вы…

— Вы не такая же, как я.

— Ну в общем-то нет, в том смысле, что я не ведьма.

— Простите, пожалуйста, но я вынуждена настаивать на этом моменте. Вы не такая же, как я.

— Да, конечно, я не выражаю никакого несогласия, я не спорю, в конце концов, мне же не довелось произвести на свет, после семи лет беременности, огромный изумруд весом в семь тысяч тридцать пять каратов. А могла бы я, не могла бы я, к слову сказать, посмотреть на этот изумруд?

— Нет, не сейчас, сейчас он спит.

— Изумруд спит?

— Да, сейчас он спит. Уснул.

— Уснул?

— Да, вы что, не слышали, он спит, он уснул, точно так же, как любой другой…

— Что вы имеете в виду, говоря, что изумруд спит?

— То, что говорю. Он спит.

— Вы разговариваете с ним?

— Ну да, конечно, я с ним разговариваю, он же мой, я хочу сказать, я его родила,я качаю его на руках, полирую его, разговариваю с ним, не понимаю, что в этом странного?