Дональд Бартельми - Шестьдесят рассказов

Группа враждебных Монтесуме аристократов проводит тайную встречу в Веракрусе под особым покровительством бога по имени Тескатлипока, «Дымящее зеркало». Спокойное обсуждение переросло в яростный спор, хлещет проливной дождь, опоздавшие к началу еле втискиваются в переполненную комнату.

Несмотря на свое положение любовницы Кортеса, донья Марина имеет еще одного любовника — весьма высокопоставленного индейца. Исповедуясь отцу Санчесу, она затрагивает и это обстоятельство.

— Его зовут Китлахуак? Здесь усматривается некая политическая выгода. Я не могу отпустить твои грехи, но непременно помяну тебя в своих молитвах.

В садах Теночтитлана боязливо шелестят новые, диковинные слова: гильотина, белый перец, искренность, темперамент.

Солдаты Кортеса проламывают стену за стеной — для того лишь, чтобы найти за этими стенами все те же мумифицированные трупики собак, кошек и священных птиц.

Кортес и Монтесума прогуливаются по набережной, держась за руки. Кортес нанял сыщика, чтобы следить за Монтесумой. Монтесума нанял сыщика, чтобы следить за отцом Санчесом.

— В Теночтитлане имеется всего лишь пять достаточно способных сыщиков, — говорит Монтесума. — Есть и другие, но я не прибегаю к их услугам. Лучше всего видения — лучше самых лучших сыщиков.

На вершине великой Куэ, то есть пирамиды, Кортес с размаху бьет по изображению бога Уицилопочтли, что значит «Синий колибри», и сдирает с него золотую маску. На месте низвергнутого идола воздвигается образ Пресвятой Девы.

— Головы испанцев, — говорит донья Марина, — Хуана де Эскаланте и пятерых других были надеты в ряд на копье. Головы их лошадей были надеты в ряд на другое копье, установленное чуть ниже первого.

Кортес кричит.

Вбегают стражники, сперва — Кристобаль де Олид, за ним следует Педро де Альварадо, чуть позже к ним присоединяются де Ордас и де Тапиа.

Кортес взбешен. Он выбегает из дворца на площадь, где его встречает и приветствует Монтесума. Два владетельных аристократа стоят слева и справа от Монтесумы, поддерживая его руки, широко раскинутые в приветствии.

Они обнимают Кортеса руками Монтесумы. Еле сдерживая гнев, Кортес шепчет Монтесуме на ухо.

Монтесума подносит руку к груди, извлекает из складок одежды длинную кактусовую колючку и до крови колет себе в ухо.

Донья Марина гуляет по набережной со своим любовником Китлахуаком, Владетелем Дворца Унавоженных Вод.

— На заре своей юности, — говорит Китлахуак, — я учился в школе вместе с Монтесумой. Он резко отличался ото всех нас своим поразительным целомудрием. Весьма религиозный человек, весьма образованный — я готов заложиться, что именно об этом они и беседуют, Монтесума и Кортес. Теология.

Донья Марина продевает ладонь между его поясом и спиной.

Берналь Диас дель Кастильо, которому предстоит написать «Истинную историю завоевания Новой Испании» стоит на площади, строгая палочку мескитного дерева. Провозглашается Веракрусская Декларация, в которой осуждается дружба Монтесумы с Кортесом, противоречащая коренным интересам всех представителей мексиканского народа, вплоть до их нерожденных еще потомков.

Кортес и Монтесума гуляют по набережной.

— Мне особенно нравится Дух Святой, — говорит Монтесума, — Как идея. Другой Бог, Бог Отец, также…

— Господь один, три ипостаси, — миролюбиво поправляет Кортес.

— Но то, что Сын должен быть принесен в жертву, кажется мне ошибочным, — продолжает Монтесума. — Мне кажется, что жертвы должны приноситься Ему.Кроме того… — чтобы подчеркнуть значение своих слов, Монтесума останавливается и тычет Кортеса в грудь коричневым указательным пальцем: — где же тут Мать?

Берналь просит у Монтесумы, в порядке высокой милости, молодую, симпатичную женщину. Монтесума посылает ему молодую женщину из хорошей семьи вкупе с мантией из перьев, цикадами в клетках и некоторым количеством свежесваренного мыла. Монтесума замечает, что Берналь «похож на джентльмена».

— Правитель создает для народа драмы, — говорит Монтесума сидящему в кресле Кортесу.

Кортес кивает.

— Так как работа по выращиванию маиса занимает всего лишь пятьдесят дней в году, энергия людей может быть вложена в эти драмы, например в вековечные усилия завоевать, удержать благорасположение Дымящегося Зеркала, Синего Колибри, Пернатого Змея…

Кортес улыбается и кивает.

— Облегчая тем самым психологическую нагрузку правителя, обреченного в противном случае на безнадежное единоборство с перспективой крушения мира, с перспективой того, что мир свернется сам на себя, сомкнётся в неосязаемую точку…