Ирина Волчок - 300 дней и вся оставшаяся жизнь

Утром Генка куда-то засобирался. Инночка сквозь сон слышала, но вида не подала. Что бы ни пришло ему в голову, это было лучше лежания на диване и тщательного изучения потолка. Правда, надо отдать ему должное, с момента ее болезни Генка на диване валялся исключительно в ночное время, и исключительно с целью поспать.

Это она так думала — поспать. Как бы не так! Забывался он только под утро, тяжелым сном без сновидений, а все остальное время, как маньяк, прокручивал в голове события последних дней. Зачем она забрала его из Красногорска? Зачем она живет с ним в одной квартире, спит рядом? Зачем она делает вид, что она его жена? В конце концов, он тоже не каменный, быть так близко и не сметь прикоснуться — эта пытка не может продолжаться вечно. Сегодня ночью он принял решение: если она выздоровеет и не уйдет после этого сама, он поговорит с ней начистоту… Правда, он понятия не имел, что именно будет ей говорить.

Генка решил сходить в военкомат, стать на учет. Сам военкомат волновал его в последнюю очередь, со своим долгом Родине он разобрался. А вот чтобы устроиться на работу, нужны документы. Он и местечко себе приглядел, не то, чтобы не пыльное, как раз наоборот. Но, что самое важное в его нынешних обстоятельствах, не требующее никакого гламура — грузчиком в соседний супермаркет.

Воспользовавшись его отсутствием, Инночка позвонила Фриде, позвала в гости. После своего ночного визита девчонки звонили каждый день, справлялись о самочувствии, но разговаривал с ними Генка. В своей неподражаемой манере — коротко, отрывисто и не слишком любезно. Фриде идти не хотелось, предстояло объяснение, и неизвестно, как Лучинина на него, на объяснение это, отреагирует. Но не навестить больную подругу, не имея на то уважительной причины, она не могла.

Инночка открыла дверь, и Фрида с чувством морального удовлетворения увидела на ее руке все тот же красный шерстяной рукавчик от старого детского свитера. Поинтересовалась: помогает ли? Инночка только рукой махнула — она пригласила подругу не здоровье свое обсуждать, а посоветоваться.

— Фридка, что мне делать? Я его люблю, а он на меня как на мебель смотрит. Даже не как на мебель, а как на собачку со сломанной лапой, которую он подобрал на улице из христианского милосердия. Если бы не эта моя рожа, не эта температура бешеная, думаю, он еще неделю назад спросил бы меня, что я, собственно, тут делаю. Он заботится обо мне со страшной силой — и все. Хотела поговорить с ним на чистоту — молчит, как партизан. Там мама с Сашкой с ума сходят, я даже боюсь представить себе, что им Томка наплела, но если я сейчас от него уйду, то у нас ничего не получится. Никогда. А я жить без него не могу. Вот умом понимаю, что все это бред, а как представлю, что дальше придется без него как-то обходиться… Фрид, что мне делать?

— У вас тут чаем поят? Давай чаю попьем, поговорим спокойно. Тебе в голову не приходила простая мысль, что Генке твоему не только лицо задело? Как я понимаю, он к тебе сексуального интереса не проявляет? Ну, так надо выяснить, по какой причине. Может, это чисто физически невозможно? А может, у него комплексы? Ты ж у нас раскрасавица, а у него шрам на лице.

— Да плевать я хотела на все его шрамы вместе взятые, если они не болят, конечно!

— Но он-то об этом не знает. Тамарка говорила, что он тебе кучу писем из армии написал. Швырни ему эти письма, и поставь вопрос ребром: да — да, нет — нет. И пусть получается, что ты сама навязываешься, какая разница, если ты без него жить не можешь? Ладно, мне самой с тобой поговорить надо, точнее, покаяться. И с чего начать-то, не знаю. Давай сразу с места в карьер: у меня роман с твоим Голубевым. Вот. Честно говоря, не знаю, как так получилось. Сразу после твоего дня рождения ранним утром он повез меня в город из Кутафино. Почему-то факт, что я правнучка Хмелевицкого, его очень заинтересовал. Мы пообщались, потом встретились несколько раз, а потом я плюнула на все и погадала, на себя и на него. Одна, конечно, незачем мужикам такие вещи знать. Потом посидела, подумала и вспомнила кое-что. Ты тоже должна это помнить. В общем, руби мне голову, Лучинина, но у нас все серьезно, и вероятнее всего, дело идет к бракосочетанию.

Если Фрида и лукавила, то самую малость: например, насчет того, когда именно вспомнила про весенние посиделки с Инночкой и собственные прогнозы на будущее.

— Слава тебе, господи!

Инночка, хоть и была несколько шокирована, от души порадовалась за подругу. Ситуация с Виткой мучила ее, получалось, что она полгода морочила мужику голову, а потом заняла у него крупную сумму денег, чтобы фактически уйти к другому. Это было как-то неправильно, несправедливо по отношению к Витке. Еще бриллиант этот дурацкий… Теперь все было правильно, вовсе она, Инночка, Витку не бросала, а совсем наоборот — в процессе разрыва познакомила с будущей женой, можно сказать, судьбу помогла встретить.