Олег Зайончковский - Загул

– Привет, – отвечает Нефедов и лишь потом удивляется: – Ты как тут оказалась?

– Судьба, – отвечает Марыська. – Тоже колбаски захотелось.

Она втискивается перед Игорем. Очередь пытается скандалить, но, к счастью, до драки дело не доходит.

Из гастронома Нефедов с Марыськой выходят вместе. Положение у обоих несколько затруднительное – им неловко распрощаться сразу. Кажется, что сам факт невероятной встречи посреди десятимиллионного города их к чему-то обязывает, но к чему? О чем говорить сейчас, они оба не знают и на всякий случай закуривают.

– Я, вообще-то, в Москве по делу, – сообщает Нефедов.

– Да ну? – Марыська, прищурясь, выпускает дым.

– Мне в обком профсоюзов надо, – он хлопает рукой по портфелю. – Везу кое-какие бумаги.

– Как интересно… И где ж этот твой обком?

– Шут его знает, – пожимает плечами Игорь. – У меня только адрес записан.

Марыська затягивается, и, словно с дымом, в голову ей приходит идея.

– А хочешь, – предлагает она, – мы этот обком вдвоем поищем?

– Не знаю… – Нефедов мнется. – Разве у тебя нет других дел?

– Плевать на дела, – отмахивается Марыська. – Отнесем твои бумажки, а потом… ну а потом придумаем что-нибудь.

Игорь качает головой:

– На придумки нужны финансы, а я уже в магазине потратился.

Честно говоря, у него сегодня нет никакого настроения что-либо «придумывать». Он и в Москве-то оказался по чистой случайности, потому что развозить служебные документы – это не его функция.

Обычно такие поручения охотно выполняет Зоя Николаевна. Ей известно расположение всех нужных учреждений, а также ближайших к ним магазинов. Лучше нее никто не умеет сочетать личную пользу с производственной, особенно в московских командировках. К сожалению, накануне пятый цех сварил опять свой печально знаменитый лак. Этот особый лак приготовляется по специальному заказу раз или два в год, после чего цех всем составом уходит на бюллетень. Когда однажды небольшое количество его попало в городскую речку, то вся ее небогатая фауна немедленно всплыла вверх брюхом. Зоя Николаевна вверх брюхом сегодня не всплыла, но цветом лица и опухлостью с утра напоминала утопленницу. Ехать в столицу в таком виде было для нее немыслимо, и так получилось, что перст судьбы указал на Нефедова.

Второе свое вмешательство, как верно подметила Марыська, судьба осуществила в колбасном отделе. У Игоря возникает знакомое чувство: будто кто-то без его ведома написал для него сценарий этого дня – написал, а ему, Нефедову, прочитать не дал. Нельзя сказать, что такое положение вещей его радует, но оно освобождает от необходимости делать выбор. Тем более что, по Марыськиным уверениям, деньги для них на сегодня не проблема – надо только позвонить Шерстяному.

– С каких это пор у него появились деньги? – удивляется Игорь.

– С тех пор, как ему филармония доверила черную кассу. Он теперь богатенький Буратино.

– Хорошо, – сдается Нефедов. – Но сначала обком профсоюзов.

Он вручает Марыське бумажку с адресом и с этой минуты всецело полагается на ее знание местности. Сам же он моментально теряет чувство направления. Для сокращения пути они идут какими-то дворами, выстроившимися нескончаемой анфиладой. Марыськины каблучки бойким стуком оглашают каменные мешки; на своих коротковатых ножках девушка легко перепрыгивает дворовые лужи. Игорь едва за ней поспевает, но, глядя на то, как уверенно Марыська ныряет в арки, он начинает верить в успех своей профсоюзной миссии.

Но Нефедов еще не знает, что в сегодняшнем сценарии для него приготовлена новая неожиданность. Его прыткая предводительница Марыська, пересекая очередной двор, вдруг останавливается как вкопанная. Игорь с ходу чуть ее не сбивает.

– Что случилось? Ты потеряла дорогу?

– Нет… – отвечает Марыська странным неживым голосом. – Давай мы с тобой присядем.

Он сажает ее на край какой-то песочницы. Девушка, побледнев лицом, ищет трясущейся рукой свои сигареты.

– Тебе плохо, Марыся? – спрашивает Игорь встревоженно.

Но она словно не слышит.

– Посмотри… – шепчет Марыська, – посмотри на сумочку…

– А что с твоей сумочкой? – недоумевает он.

– Да не с моей… черт!.. – шипит она, досадуя. – Видишь, там, возле арки… ну, где труба?..

Нефедов смотрит на арку, сбегает взглядом по мятой водосточной трубе… и действительно обнаруживает на засиженном голубями цоколе одинокую дамскую сумочку.

– Ну ты и приметливая, – усмехается он.