Яков Шехтер - Поцелуй Большого Змея

– Тот, кто устраивает тебе другие мелкие пакости, – со вздохом ответил Кифа.

– Но кто знал, что мокроступ попадет именно ко мне? – спросил я. – Ведь он мог оказаться у тебя или у Шали.

– Мог, – согласился Кифа. – Значит, его подпилили прямо на берегу.

– На берегу? Но там никого не было!

– Еноха мы тоже не заметили, – ответил Кифа. – Возможно, не заметили еще кого-нибудь.

– Если этот кто-то так овладел приемом хамелеона, – сказал я, – значит, он весьма продвинутый ессей.

– Вот и я о том же думаю, – тяжело вздохнул Кифа.

– Но зачем продвинутому ессею подпиливать мокроступ?

– О-хо-хо, – снова вздохнул Кифа. – Понятия не имею, Шуа. Вокруг тебя творятся странные вещи. Я о таком никогда не слышал. И даже предположить не мог ничего подобного. А оно происходит.

– Что же это должно означать?

– Сам думай, – сердито ответил Кифа. – Сложи одно с другим и сообрази. Ладно, я иду в бассейн. Ты со мной?

– Да, только зайду на минутку в комнату.

– Хорошо, догоняй.

Кифа ушел. Честно говоря, мне нечего было делать в комнате. Я просто хотел на несколько минут остаться один, чтобы переварить услышанное.

Продвинутый ессей подпиливает мой мокроступ! Для чего, зачем, за что, в конце-то концов! Почему меня преследуют, почему издеваются? Кому я перебежал дорогу? Продвинутый ессей не может так ошибаться, он наверняка должен понимать, что перед ним всего лишь тихий незаметный ученик, с трудом осваивающий начала учения.

Эти мысли требовали тишины и одиночества, я потянул на себя дверь, вошел в комнату и… остолбенел. На моей кровати, закутанный с головой в черный плащ воинов, сидел человек. Столбик солнечного света освещал комнату, но лица человека не было видно. Капюшон низко свисал со лба, только глаза мерцали сквозь глубокую тень.

Человек стал медленно поднимать вверх руки. Опережая его, я направил ладони в сторону кровати и приготовился выпустить томление.

– Остановись, Шуа!

Человек откинул капюшон. Я узнал его в первое же мгновение. Узнал, но не поверил собственным глазам. Наверное, изумление так явно проступило на моем лице, что человек усмехнулся.

– Да, это я. Не ожидал?

Я опустил руки и подошел к своей кровати.

– Нет, Гуд-Асик, не ожидал. Мне даже в голову не приходило, что ты можешь оказаться в обители.

– Поэтому ты хотел тряхнуть меня, как Тития, а? Свет почти вылетел из твоих ладоней.

– Свет? – я удивился еще больше. – Откуда ты знаешь про Свет?

Гуд-Асик усмехнулся и озорно тряхнул масляно блестящими кудельками коротко подстриженных волос.

– Я про тебя многое знаю, Шуа. Ты ведь мой подопечный.

– Да, конечно, ты спас меня от рабства. Если бы не твое вмешательство… даже подумать страшно. Но все-таки, каким ветром тебя занесло в обитель?

– Разве ты не расслышал моих слов, Шуа? Я твой попечитель.

– Попечитель!?

Это было уже слишком. Раскрыв рот, я молча опустился на постель возле Гуд-Асика.

– Чему ты удивлен? – улыбаясь, спросил он. – Было бы лучше, если бы к тебе приставили древнего старца, наподобие Звулика, и он днями напролет читал нотации?

– Можешь не говорить, из какого ты направления, – сказал я, обретя дар речи. – Ты воин.

– Зная историю наших отношений, – усмехнулся Гуд-Асик, – только совсем недалекий человек мог бы прийти к иному выводу.

– Да, действительно, – я смутился. Рассуждение Гуд-Асика выглядело очень разумным.

– А во-вторых, – продолжил мой попечитель, – ты уже достаточно долго живешь в обители, чтобы не знать, какое направление носит черные плащи.

– И это верно.

– Так что же ты тогда хотел сказать, Шуа?

– Я подумал… мне показалось… я вспомнил Шали. Он считает себя почти воином и тоже подтрунивает над учителем Звулуном. Вы все называете его Звуликом?

– Все, это кто?

– Воины.

– Ну, конечно же, нет. Случайное совпадение. А ты, я смотрю, скор на выводы.

– Вовсе нет. Тоже случайное совпадение.

Мы рассмеялись, и я подумал, что мне необыкновенно повезло.

– Слушай, попечитель, – спросил я. – Одного не пойму, как же ты, воин, попался этому негодяю Руфу?

– Уф! – воскликнул Гуд-Асик. – Меня уже об этом расспрашивал глава направления. А теперь ты начинаешь приставать. Знаешь, есть вещи, о которых стыдно рассказывать. Тебе разве доставляет удовольствие видеть страдания твоего попечителя?

– Нет, что ты, конечно же, нет. Не хочешь – не рассказывай.

– Да ладно, я пошутил, какие еще страдания. Но ты же хотел окунуться, иди, прополощись.