Яков Шехтер - Поцелуй Большого Змея

– Хорошо, Шуа, – раздался голос Еноха. Он стоял на берегу и внимательно смотрел на меня. – Ты хорошо поймал линию. Странное ощущение. Не так ли?

– Так, – кивнул я.

– На самом деле, ничего странного, я ведь тебе объяснял – вдоль желтой линии нет тяжести. Поэтому ты и не чувствуешь тело. Пока не чувствуешь. Скоро ты привыкнешь, и все станет по-прежнему. Посмотри вниз.

Я опустил глаза и обнаружил, что мокроступы висят над самой поверхностью воды. Я тихонько подвигал правой ногой. Потом ударил ею о воду. От толчка мое тело сдвинулось с места и устремилось вперед.

– Держи линию сердцем, – послышался сзади голос Еноха.

Его предупреждение было излишним – я ощущал линию, точно горячую грелку. Правда, не сердцем, грелка располагалась немного ниже, напоминая неприятные дни в Эфрате, когда я объелся неспелыми плодами смоковницы, и мама лечила меня, прикладывая к животу нагретые в очаге камни, обернутые тряпьем.

Я еще раз оттолкнулся мокроступом от воды. Скорость возросла. Еще, еще и еще! Я опьянел от движения, необоримые силы земли отпустили мое тело из вечного плена. Я парил, я летел, я плыл сквозь золотисто-голубую дымку прямо в открытое море.

Наваждение… Ничем иным я не могу объяснить свой дальнейший поступок…

Очень скоро я оказался возле выхода из бухты. Желтая линия, извиваясь и дрожа, пробегала между скалами, и я, забыв предостережения, понесся между ними и оказался в открытом море.

Жаркий ветер туго ударил в грудь. Вода в море выглядела по-другому, чем в бухте, она напоминала сине-лиловое масло. Зыбкий простор тонул в тумане, поднимавшемся с разогретой солнцем поверхности моря. На охряных склонах Моавских гор пятнами выделялась сероватая зелень рощ и белая россыпь селений. Оглянувшись, я увидел за спиной фиолетовый силуэт высокого кумранского берега.

Цвет воды менялся с каждым мгновением. Теперь она стала мраморно-голубой, бездонной и манящей. Наверное, причиной тому была глубина, но я не боялся ее. Я видел, что желтая линия делает большую дугу и возвращается обратно к нашему берегу.

«Почему нужно вернуться обязательно в бухту? – подумал я. – Можно скользить еще быстрее и через пару минут оказаться у берега, правда, чуть в стороне. А там – небольшая прогулка вдоль скал – и я снова в бухте».

– Шуа, – раздался тихий голос. – Вернись, Шуа.

– Вестник! – мелькнула в моей голове радостная мысль. – Я – Вестник! Кто может говорить со мной посреди моря? Никто! Значит – я слышу голоса, подобно Шали, подобно Наставнику!

Кто-то схватил меня за плечо и остановил. Остановил резко, безжалостно: мокроступ зацепился за воду и поднял целый сноп феерически сверкающих брызг. Я испуганно оглянулся. Прямо за мной стоял учитель Енох.

– Тебя могут увидеть с берега. Это опасно. Немедленно возвращайся, Шуа.

Он подхватил меня под мышки и круто повернул. Теперь я стоял лицом к берегу. Енох прыгнул вправо, звучно хлопнул ногой по воде и вернулся обратно на линию, оказавшись за моей спиной. В следующее мгновение я почувствовал сильный толчок и понесся к бухте.

Главное удовольствие состоит в том, что не нужно выбирать дорогу. Желтая линия сама несет наездника, от него требуется только сильнее отталкиваться и мчаться, мчаться, мчаться, подставляя лицо горячему ветру.

Я попытался разглядеть вход в бухту и не смог его отыскать. Очертания берега тонули в золотистом мареве испарений, вместо мысов я видел только размытую фиолетовую полосу. Не помню, как долго продолжалось мое опьянение свободой и скоростью, но за эти недолгие минуты я успел забраться далеко в море. Если бы не Енох, я продолжал бы мчаться в сиреневую глубину, прямо навстречу неизвестности.

Но неизвестность меня совершенно не пугала! Ведь я прочно держался за желтую линию, и всегда мог вернуться в начальную точку. Тепло, исходящее от линии, наполняло мою грудь энергией и силой. Первобытные токи земли, мощь ее толщи, крепость, коренящаяся в глубинах пещер, могучий воздух потаенных расщелин придавали мне уверенность и бесстрашие.

Фиолетовая полоса берега быстро приобрела выпуклость, вот проступили валуны мысов, и сквозь узкий проход блеснула голубизной гладь бухты.

Фу-р-р! – прошуршало эхо, отражаясь слева и справа от каменных глыб. Я оглянулся – учитель Енох спокойно стоял прямо за моей спиной. Казалось, он не двигался с места: ни брызг на голых ногах, ни капелек пота вдоль лба, ни учащенного дыхания. Ничто не указывало на то, что он вернулся из глубины Соленого Моря.