Яков Шехтер - Поцелуй Большого Змея

– Отведите его к роднику, – сказал Енох, снимая руку с плеча Шали.

Кифа помог ему подняться и, придерживая за талию, повел на левую оконечность бухты. Я последовал за ними, а учитель Енох, оставшись на берегу бухты, стал внимательно исследовать содержимое своей сумы.

Мы сделали всего несколько шагов по левому мысу, как увидели ручей, бегущий по склону горы. Тут явно не обошлось без вмешательства человеческих рук: отверстие в скале, из которого выбивался ручей, облицованное пожелтевшим от времени мрамором, имело правильную форму.

Приглядевшись, я понял, что оно представляет собой конец трубы, уходящей в толщу склона. Ложе ручья выглядело как аккуратный мраморный желоб. Не доходя до песчаной полоски берега, желоб нырял под валун. Видимо, там проходила труба, ведущая прямо в море.

Кифа усадил Шали на край желоба и принялся осторожно смывать кровь. Шали морщился, но молчал. Спустя несколько минут рана была очищена – волокнистые пласты мяса стояли торчком, вызывая во мне внутреннюю дрожь.

– Больно? – участливо спросил Кифа.

– Уже нет, – бескровными губами прошептал Шали.

– Давай я смочу тебе голову, – предложил Кифа и, не дождавшись согласия, принялся горстями лить воду на макушку Шали.

– Помогай же, – коротко бросил он мне, и я тоже принялся поливать Шали ледяной водой. Спустя несколько минут мои пальцы заныли от холода.

– Откуда здесь такая холодная вода? – спросил я.

– Это наша вода, – коротко ответил Кифа. – Та самая.

– Та самая?

– Да, та самая, что протекает через бассейны. Святая вода. Видишь, как ее запрятали от чужих глаз.

– Хватит, – взмолился Шали. – Я совсем замерз.

– Вот и хорошо, – раздался сзади голос Еноха. – Я ведь предупредил – не повторять мои действия. Разве ты не расслышал просьбу?

Шали понурил голову. Кифа взял окровавленный хитон и, погрузив в желоб, принялся с силой тереть о мрамор.

– Ты все хорошо расслышал, Шали, – продолжил учитель Енох, – но решил пофорсить перед товарищами. И в особенности перед новичком. Это дурное качество, и Свет немедленно тебя наказал. Скажи спасибо за урок, запомни его на будущее. А сейчас сожми зубы и терпи.

Он подошел к Шали, быстрыми движениями вправил вывороченные ткани, прилепил на место лохмотья кожи, достал из сумы костяную иголку с длинной ниткой и стал зашивать рану.

Шали побелел от боли. Но молчал, молчал, как рыба, только его зрачки, как мне показалось, расширились на всю ширину глаз. Закончив шить, Енох крепко обмотал шов чистой тряпицей.

– На сегодня твои упражнения закончились, – сказал он Шали и повернулся к нам.

– А вы, молодые люди, пожалуйте к морю. Кифа, начнем с тебя.

Кифа понурился и пошел к тому месту, где мы оставили мокроступы. Ему явно не хотелось входить в воду. Я вспомнил его вчерашнее признание и пожалел товарища.

Нацепив мокроступы, Кифа дотопал до кромки и остановился, чуть согнув напружиненные ноги. Он словно собирался прыгнуть и внезапно застыл перед самым прыжком. Я следовал почти вплотную за Кифой и видел, как его ноздри расширились, точно у собаки, ищущей след. Он явно отыскивал желтую линию, слегка поворачивая голову то влево, то вправо. Мышцы шеи напряглись, плечи взбугрились, руки разошлись в стороны. Теперь он походил на громадную птицу, готовящуюся взлететь. Миг – и Кифа сорвался с места, плотно наступив мокроступом правой ноги на воду. Мокроступ несколько мгновений держался на поверхности, затем стал проваливаться, и в эту секунду Кифа перенес вес тела на второй мокроступ. Когда тот стал погружаться, Кифа наклонился в другую сторону. Он стоял на морской глади, беспрестанно переминаясь с ноги на ногу, словно исполняя некий танец.

– Но где же линия? – подумал я, и в это мгновение ноги Кифы с легким шумом выскочили из воды. Мокроступы поднялись на расстоянии толщины ладони над поверхностью и зависли. Кифа оглянулся с улыбкой облегчения, оттолкнулся правым мокроступом и двинулся вдоль линии.

Он не скользил, не плыл и не летел, а медленно, осторожно двигался, будто прощупывая сердцем каждый локоть желтой линии. Расстояние до выхода из бухты, которое Енох пронесся за секунды, а Шали за минуты, Кифа преодолевал очень долго. Мне надоело стоять, и я уселся на камень возле Шали. Учитель Енох застыл, не сводя глаз с медленно шлепающего мокроступами Кифы.

– Ну, так кто был прав? – шепнул Шали.

Его лицо приобрело обычный цвет, губы порозовели, а на хитоне я не мог разглядеть даже следов крови. Чудесная вода обители смыла их без следа.