Яков Шехтер - Поцелуй Большого Змея

Снова вечер. Тихонько посвистывает ветер, пастухи на дальних пастбищах уже разожгли костры, и в воздухе ощущается горьковатый вкус дыма. В маленькой комнате на постели лежит Вестник, рядом, держа его за руку, сидит Марта. Ее волосы поседели, но она, как девушка, не покрывает голову.

– Отец, тебе лучше?

– Да, – еле слышно произносит Вестник. – Теперь совсем хорошо.

– Ты никогда не позволял прикасаться к себе, – продолжает Марта. – Почему сейчас ты взял меня за руку?

– Потому, что отстранение уже потеряло смысл.

– Отец, отец, – голос Марты полон беспокойства. – Что значат твои слова, отец?

– Ты сама все понимаешь, дочка. Зачем спрашивать.

– Когда это может произойти, отец?

– Думаю, скоро.

– Послать гонцов в Кумран?

В знак согласия Вестник прикрывает глаза.

Дорога к дому. Спускаясь со склона, по ней идут десятки людей. Небольшая группа держится впереди всех.

– Родственники и ученики возвращаются после похорон Вестника, – поясняет Терапевт. – Его похоронили на самой вершине горы. Впереди – сыновья Вестника, Марта и Мирьям с мужем. Смотри внимательно, Шуа.

Он мог бы не произносить последнее предложение. Я и так изо всех сил вглядываюсь в приближающихся людей и не верю своим глазам. Этого просто не может быть!

– Может, – отвечает Терапевт.

Наверное, я кричу от изумления, и Терапевт пытается меня успокоить.

– Может, Шуа. Понимаю, тебе трудно поверить, но именно для этого я показал тебе всю историю семьи Вестника.

Я продолжаю рассматривать подходящих людей. Да, сомнений быть не может, плачущая женщина, идущая под руку с Мартой, – моя мать. Рядом с ней идет отец. Теперь я без труда узнаю его – борода сильно изменила лицо помощника главы направления. Слева от Марты вышагивают близнецы. Бороды не изменили их сходства. Но разница все-таки есть. В том, что ближе к Марте, я узнаю главного Терапевта, а во втором…

– Он тоже здесь, в Кумране, но с ним ты еще не встречался, – раздается голос Асафа. – Сейчас сновидение закончится. Приготовься.

К моим ноздрям прикоснулся крепкий аромат, похожий на запах свежескошенной травы. Серые, белые, черные нити тумана закружились перед глазами. Ветер ударил в лицо так сильно, что стало трудно дышать. Я открыл глаза.

Передо мной та же круглая комната, со свечами в каждом из четырех углов. Я сидел в кресле из черного обсидиана, сжимая правой рукой кусок камня. Учитель Асаф внимательно смотрел на меня через стол.

– Но… – я не знал, с чего начать. – Разве…

– Да, Шуа, – мягко произнес верховный Терапевт. – Ты внук галилейского Вестника. Единственный внук. И племянник главы Терапевтов. Мой единственный племянник. Теперь ты понимаешь, что путь в Кумран уготован тебе задолго до рождения. Поэтому устраивайся удобнее, обитель – твой дом, в котором тебе предстоит провести много-много лет.

– Я уже устроился, дядя… Асаф.

Он улыбнулся.

– Называй меня все-таки учителем. И вообще, о том, что мы родственники, никому не рассказывай. Те, кому полагается быть в курсе наших отношений, уже извещены, а остальным знать не обязательно.

Я кивнул.

– Теперь отправляйся к себе. Уже очень поздно, до рассвета осталось совсем немного. Тебе надо поспать перед уроками. Печатью Большого Змея я займусь позже. Помнишь, как вернуться на свой уровень?

– Конечно! Двадцать восемь ступенек вверх по лестнице, затем налево по коридору до брата Реувена.

– Молодец! Ты достойный продолжатель нашего рода. Думаю, твой отец гордился бы тобой, узнай он про твои успехи.

Что-то не понравилось мне в его тоне, я сразу не понял и лишь наутро сообразил, что он говорил об отце в прошедшем времени так, словно его уже нет в живых. Но это пришло мне на ум позже, а пока я лишь переспросил:

– А отец, он действительно был помощником главного Воина?

– Конечно, Шуа. Ладно, тебе пора отдохнуть. За эту ночь ты узнал много, возможно чересчур много. Подумай, разложи в голове по полочкам, и когда захочешь поговорить – приходи. Дорогу ты знаешь. Только предупреди заранее брата Реувена, чтобы я смог освободить время для встречи с тобой. Хорошо?

Я оторопел. Ничего себе! Свободный доступ к главе направления! Да, но это же мой родной дядя. Брат матери, тот самый, о котором она мне столько рассказывала.

– Учитель Асаф, можно еще один вопрос?

– Можно, Шуа, – он снова улыбнулся. – О твоем неуемном любопытстве уже рассказывают анекдоты.

Я не стал выяснять, кто рассказывает и какие анекдоты, а спросил: