Дмитрий Лекух - Игра слов

Я задумываюсь.

– Не, – говорю, – Саш. Если я к тебе на вечеринку попаду – раньше семи утра оттуда свалить ну никак не получится. Особенно если учитывать качество порошка. А у меня завтра – дела. Может, я сейчас подскочу?

– Да я еще толком не проснулся, – мнется он.

Потом вздыхает, догадываясь, что не отвяжусь.

– Ну ладно, – говорит, – давай, подскакивай…

…Подскочил.

По дороге бутылку виски прикупил.

Самого дорогого, какое только нашел.

Разлили.

Я добавил льда, он – чуть-чуть холодной родниковой воды.

Пижон.

Изложил суть вопроса.

Сашка задумался.

– Да, – говорит, – проблема…

– Проблема, – соглашаюсь, позвякивая льдинками о стенки стакана.

– Знаешь, – говорит задумчиво, – есть у меня один знакомый еврей. Старый. Соломон Исаакович. Педагог. От Бога педагог. Если у нас на эстраде кто своим голосом поет, так, значит, на восемьдесят процентов – он голос ставил. Я даже рокеров своих хотел к нему направить. Послали, естественно. Им это ни к чему. Не за вокал любят, сам понимаешь. А вот тебе – может, что-то и посоветует. Я с ним ближе к вечеру свяжусь, потом тебе перезвоню, идет?

– Идет, – вздыхаю.

Вот только Соломона Исааковича мне в этой жизни и не хватало.

Для полного личного и общественного счастья.

А что делать?

Попрощался и поехал.

Только с Машкой ужинать сели – Сашка звонит.

– Привет, – говорит, – еще раз. Чем занимаешься?

– Да вот, – смеюсь, – Машке бараньи ребрышки заказываю…

– А-а-а, – смеется в ответ. – Тогда доедайте и приезжайте ко мне. Это будет твоя расплата за мои прогибания перед этим старым пердуном. Светило музыкальной педагогики, блин…

– Саш, – вздыхаю, – побойся бога. У Машки гонка сегодня. Открытие сезона.

– Ну тогда, – ржет, – ты приезжай сейчас, а Машулька – после гонки. Я ее что-то тоже давно не видел…

– Ладно, – говорю. – Попробую…

И кладу обреченно трубку.

Машка выразительно поднимает бровь и чуть-чуть наклоняет голову.

Приходится излагать.

– Ну, тоже мне проблема, – смеется она. – Езжай, конечно. И я после челленджа подскочу. С Сашкой – интересно…

Так, думаю.

Завтрашние дела придется на болт отправлять.

Эх, судьба наша бекова…

…Разошлись даже не в семь утра, как я предполагал.

В половине девятого.

Ему-то – по барабану, он – птица ночная.

А мне?!

Уже в дверях он протянул мне листочек с адресом.

– Вот, – говорит. – Сегодня вечером, в девятнадцать тридцать, он там тебя ждет. Смотри, не опаздывай. Он этого не любит.

Нда, думаю…

– Сань, – говорю, – а никак попроще нельзя? Номер телефона, допустим…

– Нет, – машет руками. – Ни в коем случае. Он телефон дает только после того, как ему человек понравился…

– Вот как? – удивляюсь. – А он часом – не того? А то, может, я и не захочу ему «нравится», а постараюсь кого-нибудь попроще отыскать…

– Да нет, – смеется. – В шоу-бизнесе, как правило, – либо еврей, либо пидорас. Еврей-педрила у нас такая же редкость, как хохол-гетеросексуал. Ты вот много таких, как я в шоу-бизнесе видел?

– Нет, – признаю. – Немного. Ты у нас, Сань, – фактически – уникум…

– Вот то-то, – ржет. – Позвони потом, расскажи, как встреча прошла…

– Позвоню, – киваю.

…Вечером пришлось проснуться, принять ледяной душ, побриться – и переться через половину Москвы на встречу с этим гребаным Соломоном Исааковичем.

Хотя хотелось – просто лечь и умереть.

Я после Сашкиных вечерин всегда как минимум пару дней мертвый.

Но тут – отцовский долг, мать его за ногу…

Приехал.

Звонил, наверное, минут пятнадцать, пока за дверью не раздались шаркающие старческие шаги.

Открывает.

– Дима? – удивляется.

Да, думаю…

Древний анекдот про дочку и папу в лифте – в действии…

– Дядя Семен? – удивляюсь в ответ.

Вот ведь блин.

Старый товарищ отца по кухонным диссидентским посиделкам. Я и не знал, что он Соломон Исаакович на самом деле.

Всегда его Семеном Ивановичем считал…

И стоило так страдать, Сашкины ночные излияния про неудачный жизненный период и про то, что с музыкой пора завязывать, а заниматься себе спокойно кино, слушать…

Хотя…

Кокетничаю, конечно.

Сашка один из тех редких людей, с кем мне никогда не бывает скучно.

Да и Машка в его обществе отлично себя чувствует. Редкий случай, когда нас один и тот же человек одинаково устраивает.

– Ну что стоишь, проходи, хоть чаем тебя угощу, – смеется тем временем дядя Семен.

Или теперь уже, в свете новых веяний, дядя Соломон?