Дмитрий Лекух - Игра слов

Смотрит на меня с презрением.

– Ты что, собираешься отказать собственному ребенку?

Тут она, конечно, – в точку бьет.

Дочери мне очень трудно хоть в чем-то отказать. Так получилось, что я ее совсем по-другому чувствую.

Как хоть и полузнакомого, – да что там, совсем незнакомого, но все-таки необычайно близкого человека.

И откуда только что берется…

Хоть и не виделись бог знает сколько времени.

Мне это очень трудно объяснить, но она – моя.

Абсолютно моя.

Даже имя ей в свое время – я давал, преодолевая жесткое и упорное сопротивление Натальи.

Она хотела по-другому назвать.

Олей, по-моему.

Или Настей.

Наплевать.

А назвали – Русиной.

Почему именно такое – странное – имя, – это уже совсем другая, темная, страшная и немного мистическая история.

Очень и очень личная.

Мой неоплаченный и неоплатный долг.

Потом как-нибудь расскажу…

Не сейчас.

– Отказать, – говорю, – это сильно сказано. Разобраться. Нужно ли ей это на самом деле…

Поводит презрительно плечами:

– Ты хоть знаешь, – говорит, – что твоей дочери в этом году исполняется четырнадцать лет? Что она уже выше тебя ростом? Что на нее заглядываются парни на пять лет старше? И что у нее абсолютный слух и природный джазовый вокал, почти на четыре октавы?

– Я, – вздыхаю, прикуривая сигарету, – знаю только одно: что я хреновый отец. Это не рисовка, это правда. И что совершенно не чувствую себя на сороковник с лишним. Года на тридцать два – тридцать три, максимум…

Сигарета наконец-то прикуривается, а официантка наконец-то приносит кофе.

– А насчет джазового вокала тебе кто сказал? – спрашиваю.

Жмет плечами.

– Ее преподаватель в музыкальной школе, естественно…

– Ага, – кривлюсь. – И деньги – естественно – этому самому преподавателю…

– А кому еще?! – вскидывается. – У нее связи на телевидении, нужно записать фонограмму, показать девочку…

Молчу.

Курю.

Усмехаюсь.

– Тебя, – говорю, – дорогая, просто разводят, как последнюю лохушку. Точнее, – не тебя. Меня. На мои деньги. При твоем посредничестве. А я их зарабатываю, между прочим, а не на фикусе выращиваю. У меня у самого «связей на телевидении», просто в силу специфики профессии, – хоть жопой ешь. Уж побольше, чем у вашего «преподавателя из музыкальной школы», это точно. Как говорит один мой добрый знакомый из этого самого ящика – «по любэ». И толку? Знаю я эти «технологии»…

– И что теперь? – вскидывается. – Из-за того, что ты что-то там «знаешь», девочка должна попрощаться со своей мечтой?

– Почему сразу «попрощаться», – жму плечами. – Поспрашиваю у знакомых, ее послушают. Если действительно что-то есть – посоветуют, к кому обратиться. Только не к продюсеру, ты уж извини. Рано. К педагогу. К нормальному, я имею в виду, педагогу. Не из районной музыкальной школы «со связями на телевидении». А там – посмотрим. Захочет работать как проклятая ради того, чтобы на сцене десять минут покрасоваться – ее право. Нет – значит нет…

– Это все хорошо, – поджимает губы. – А что я должна сказать дочери?

– А то и скажи, – тушу окурок и подзываю официантку, чтобы расплатиться, – что я тебе сказал. Желательно – не перевирая. А сейчас – извини, но мне пора…

Расплатился, вышел, сел в машину.

Злой, естественно, как собака.

Плохо, что сегодня футбола нет.

Рожу бы какому-нибудь случайно подвернувшемуся под руку коню разбил бы – с превеликим удовольствием.

Так, думаю.

Надо Сашке звонить, продюсеру наших рок-н-рольщиков.

Он среди моих знакомых лучше всех в этой мутотени разбирается…

Набираю номер.

– Привет, – говорю, – Саш. Чем занимаешься?

– Сплю, – зевает. – А что, что-то случилось?

– Все-таки ты еврей, Шурик, – смеюсь, – а никакой не хохол. Только они вопросом на вопрос отвечают…

– Да ладно тебе, – протирает он глаза на том конце провода. – Какой из меня еврей? Если б я был евреем или гомосексуалистом, то уже давно стал бы мультимиллионером. А так – до сих пор за квартиру расплатиться с банком не могу. Опять пришлось отсрочку просить…

– Ладно, Саш, – беру быка за рога, – дело у меня к тебе есть. Тебе абсолютно неинтересное, ни по деньгам, ни по чему другому. А для меня – очень важное. Посоветоваться надо. Когда встретиться сможем?

– Охо-хо-хо-хо, – вздыхает он. – А давай сегодня вечером ко мне, часам эдак к двенадцати заезжай, лады? Ребята подъедут. Мне тут, кстати, таа-акой порошок дилер приволок – просто обалдеешь…