Наталья Нестерова - Воспитание мальчиков

Митя учился на «отлично» по той же причине чтобы с мамой не связываться. Пофигист по природе, лентяй из лентяев, он рано понял, что проще «пятерки» получать, чем выслушивать родительские морали. Как говорит мой муж, Митину бы лень да на пользу обществу. Ошибается. К подобной «лени» требуется мощный мотор честолюбия.

Считается, что учеба из-под палки может привить только отвращение к учебе. Но я не знаю примеров, когда ученость кому-либо навредила.

Очень помог компьютер, зарождающийся интернет — у детей произошел колоссальный прорыв в знании иностранных языков. Компьютерные игры я не считаю злом. Выражение «компьютерные игры развивают ум для игры в компьютерные игры» — весьма остроумно, но, с моей точки зрения, ложно. В этом легко убедиться любому взрослому, который попробует играть в современную сетевую игру. Скорее всего, попытка не удастся.

Сегодня на вопрос подруг: как дела у Никиты с Аней, у Мити с Галей? — я отвечаю с притворным осуждением, которое есть материнское кокетство.

— Все учатся. Такие глупые, что постоянно учатся. Как в анекдоте про чукчу, который женился на француженке. Его спрашивают: «Как жена?» — «Хорошая жена, — отвечает. — Только грязная, каждый день моется». Так и мои дети — моются, то есть учатся. Митя зачем-то японский язык учил, потом увлекся микробиологией. Галя, когда Митя над иероглифами корпел, стала изучать немецкий. Теперь поступила на психологический факультет. Никита прошел курсы скорочтения и нейролингвистического программирования, получил диплом в Высшей школе экономики. Он теперь юрист, помноженный на экономиста. Аня занимается в школе дизайна, потрясающие картины, к слову сказать, рисует и говорит, что очень хочет изучать русскую историю.

— Когда же они с детьми занимаются? — справедливый вопрос.

— Успевают. Наверное, потому, что мы стали жить лучше и девочки не простаивают часами в очередях за пропитанием.

За внуков я спокойна. Родители, увлеченные постижением новых знаний, не допустят, чтобы дети выросли невеждами. Летом внуки со мной на даче, а зимой их вижу раз в неделю. Потому что, как говорит Кирилл, «бабушка работает, пишет книги без картинок». Когда он приезжает ко мне, мы строим на полу автотрассы из конструктора или космодромы для ракет, которые борются с космическими террористами. И еще носимся по квартире, прыгаем по диванам, изображая охоту на мамонта. Не шибко прыткий мамонт, конечно, я.

Плюхнувшись без сил в кресло, говорю:

— Все! Мамонт устал. Больше не могу, я старенькая.

— Нет, бабулечка, — возражает Кирилл, — ты не старенькая, ты новенькая.

Меня до слез растрогало, что Кирилл на вопрос, кто у него лучший друг в детском саду, удивленно ответил:

— Ведь у меня же есть лучший друг бабуля Наташа.

Нас не выводит из себя, если по дороге на дачу попадаем в многочасовую пробку. Мы сочиняем стихи. У меня с рифмами… не очень, почти так же, как у четырехлетнего Кирилла. Зато дедушка Женя, который ведет машину, мастер веселых стишков. Ловко подводит внука к рифме. Как в длиннющей поэме о веселой машине, у которой под каждой деталью что-нибудь смешное находилось (мы ехали на дачу вместо полутора часов четыре часа).

— А под капотом у нее..? — заводит Женя следующую строфу.

Мы с Кириллом лихорадочно молчим: внук сжимает кулачки от напряжения, я прикидываю: «Под капотом стадо бегемотов». Это уж слишком.

— А под капотом у нее стакан… — подсказывает дедушка.

— С компотом! — радостно кричит Кирилл.

Внучке Сашуре я еще не сочиняю сказок, укладывая спать в тех же самых пробках по пути на дачу. Она еще мала. Я стараюсь обуздать вулканическое извержение эмоций, которое захлестывает меня, когда привезенная родителями Сашура переступает порог нашей квартиры. Я понимаю, что с этим ребенком, нежным и своевольным, покладистым и упрямым, любопытным до крайности и проказливым до «скорой помощи» (на секунду отвернулись — она шмыгнула в ванную и облила себя ядовитым моющим средством), придется еще хлебнуть и хлебнуть. Но мне нравится, что внучка с характером.

Только начала говорить. Задирает ножку и сообщает мне:

— Ето нОга.

— Не нОга, — поправляю, — ногА. Скажи: ногА!

— Неть (нет)! Ето нОга!

Я ей: ногА, она мне — нОга. Так несколько минут.

— Хорошо, — соглашаюсь я и, зная, что внучка слово «рука» произносит с правильным ударением («лука» в ее детской картавой фонетике). — Тогда это, — беру ее за ручку, — не рука, а рУка.

Бурный восторг, моя Сашура прыгает от радости и вопит: