Женя Рассказова - Внутри нее

Ева всматривалась в портреты разных людей, стараясь понять, как именно великому художнику удалось передать состояние души и характер своих героев. Вот портрет бомжа. Еве показалось странным, что у него еврейские черты лица. Евреи настолько умны, что только абсолютная крайность может довести их до полной нищеты. Вот и этот человек смотрел ей прямо в душу. «Думаешь, стоит меня жалеть?» – спрашивал бомж. Особенно Шилову удавалась старость. Тихое увядание, а может быть, просветление. Старость, как обнаружила Ева, была тоже очень разной. По гордому и уверенному взгляду генеральши можно представить, какой она была в молодости. Или вот. Добрые и мудрые глаза чьей-то матери. Сколько теплоты было в этом испещренном морщинками лице. Совершенно особый свет исходил от лиц священнослужителей. Как будто они смотрели поверх или даже насквозь. Возможно, потому, что они не цеплялись за жизнь, зная, что там дальше есть продолжение. Душа живет вечно, и, пройдя испытание телесного, она вновь станет свободна. А что может быть лучше свободы?

– Как ты думаешь, любил ли он когда-нибудь женщину? Способен ли он вообще на такое чувство? – Голос Федора вырвал ее из мысленного полета и вернул обратно в галерею. Они стояли возле портрета седого мужчины, одетого в рясу.

Ева задумалась на минутку, прежде чем ответить:

– Он любит Бога и все, что он создал. Значит, он любит всех женщин на земле.

– Но это совсем другая любовь...

Ева почувствовала, как теплые уверенные руки взяли ее за плечи. Федор развернул девушку к себе и, не дав ей опомниться, страстно поцеловал в губы. Сначала нежно, а потом настойчиво и страстно. Незнакомые, ни с чем не сравнимые ощущения захватили все ее существо. Еве показалось, что в комнате, где они находятся, нет ни пола, ни потолка. Нет ничего, кроме его теплых, уверенных объятий и этих губ. Она не испугалась отдаться потоку увлекающей страсти и повиснуть в воздухе между небом и землей прямо на глазах у портретных лиц.

– Молодые люди, наш зал закрывается! – раздался голос администратора.

Смеясь и держась за руки, они спустились по многочисленным ступенькам галереи и, толкнув тяжелую деревянную дверь, оказались на улице.

– Знаешь, что я думаю? Портретистов нужно принимать дозированно. У меня сложилось такое впечатление, что я познакомился с несколькими десятками людей одновременно, включая их мысли и судьбы, а это достаточно тяжело. Единственный, кто меня взволновал на этой выставке, – это ты. Даже не представляешь, какая ты была красивая, разглядывая всех этих нарисованных особ. – Федор подарил Еве еще один долгий и нежный поцелуй.

– На нас же люди смотрят! – засмущалась девушка, едва вырвавшись из его объятий.

– Пускай завидуют!

Ева была счастлива. Впервые в жизни ей довелось испытать что-то подобное. Она чувствовала восторг и страх одновременно. Ева не могла контролировать того, что с ней происходит, и это пугало ее. В том месте, в груди, где, как она считала, находится душа, образовалась новая яркая палитра.

– Оказывается, быть счастливой – это так просто. – Она обернулась и заглянула Федору прямо в глаза, как будто пыталась найти объяснение своему безумству.

– Просто нам нужно быть вместе, – улыбнулся он ей.

Теперь Ева точно понимала, что это любовь, и ничто другое. «У любви не должно быть секретов. Она должна быть чиста и открыта хотя бы для тех двоих, кто живет в ней», – думала Ева. Она приняла важное решение.

– Я хочу рассказать тебе о ней, – сообщила она Федору, когда они сидели в уютном маленьком кафе с видом на антикварный магазин.

– О ком? – удивился Федор.

– О моем самом близком друге. Ты спросил, есть ли у меня близкий человек...

Федор приготовился слушать. Еве было нелегко начать. Она вообще не думала, что поделится с кем-нибудь своей тайной.

– Она появилась в моей жизни в тот самым момент, когда мне было очень страшно. Страшно не столько даже за себя, сколько за весь мир, который может умереть от злости и гордыни. Вокруг меня не было ни одного человека, которому я могла открыться. Она стала для меня всем. Ближе, чем сестра. Как будто это было мое второе «Я».

– Почему вы расстались? – шепотом спросил Федор, боясь спугнуть то откровение, которое только что сумел завоевать.

– Это я виновата. Только я, и никто другой. – Ева прижала ладони к вискам. – Я предала свою мечту. Я не поверила ни в себя, ни в нее.

– Тебе не стоит себя винить. Каждый человек имеет право на ошибку. Все мы сомневающиеся и неуверенные в себе типы. – Федор попытался обратить все в шутку. – Я бы без промедления показался врачу, если бы однажды утром осознал полную безупречность.