Мордехай Рихлер - Версия Барни

— Я бы пошла с тобой, — сказала она, — но мадам Дефарж [82] * Тереза Дефарж — героиня «Повести о двух городах» Ч. Диккенса. Эта злодейка и страстная революционерка непрестанно вяжет на спицах, в виде узора вывязывая имена врагов революции, которые должны быть казнены. — так она называла консьержку — ненавидит меня.

Идти со мной в ее гостиницу нехотя согласился Бука.

— Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься, — проворчал он.

— Это же только на пару ночей.

— Она сумасшедшая.

— А ты?

— За меня не волнуйся. Я справлюсь.

Наркотики — вот в чем была подоплека пикировки. Бука пересел с гашиша на героин.

— Мы должны всё попробовать, — говорил он. — Не жаться, не квецатъ [83] Стонать, жаловаться (идиш). , как еврейские целки. Успеем дома выйти замуж за дантистов. Арабских мальчиков из Марракеша надо попробовать. Черных девочек. Опиум. Абсент. Корень мандрагоры. Грибы с глюками. Набитых дур с панели. Халву. Все, что на столе и под столом. Здесь это рядом, только за угол зайди. Все — но только не Клару.

— Как тебя прикажешь понимать?

— Наша мисс Чамберс из своего Грамерси-парка и Ньюпорта выбыла и претерпевает метаморфоз. Не стало денег. Какие-то у нее проблемы с трастовым фондом. Ты что, и этого про нее не знал?

Среди Клариных вещей, кроме всего прочего, мне попался двухтомник «Тайного знания» Е. П. Блаватской, кальян, «Словарь сатаниста», чучело совы, несколько книг по астрологии, пособие по хиромантии, колода карт «таро» и тяжелая рама с портретом Алистера Кроули [84] * Алистер Кроули (1875–1947) — один из самых известных мистиков и магов XIX и XX вв. , «Великого Зверя 666», изображенного в шапке в виде птичьей головы, на манер древнеегипетского Гора. Однако консьержка не сразу разрешила нам что-либо выносить — упиралась, пока я не заплатил ей 4200 франков, которые задолжала жиличка.

— Деньги мне отвратительны, — сказала Клара. — Твои. Мои. Не важно. Не будем о них говорить.

Было бы неправильно, описывая Клару, употребить слово «рослая». Она была длинная. И такая тощая, что все ребра наперечет. Ее руки непрестанно мельтешили — то она шаль поправит, то одернет юбку, пригладит волосы, примется сцарапывать наклейку с бутылки вина. Пальцы в пятнах никотина и чернил, ногти сломаны или обгрызены до мяса. Уши, по форме похожие на ручки чайных чашек, торчали из распущенных волос («Цвета дерьма, — говорила она. — У, как я их ненавижу!»), ниспадавших до весьма, надо отметить, тонкой талии. К этому добавим узенькие бровки и огромные черные глаза, в которых светился ум. И презрение. И панический страх. Цвет кожи болезненно бледный, да она еще эту бледность подчеркивала тем, что на щеках рисовала розовые луны, а губы красила оранжевой, зеленой и лиловой помадой — по настроению. Груди, как она считала, были для ее фигуры тяжеловаты. «С такими бурдюками, — хихикала она, — мне только тройни выкармливать». Жаловалась, что у нее слишком длинные костлявые ноги и слишком большие ступни. Но несмотря на все уничижительные высказывания о собственной внешности, ни в одном кафе ни одно зеркало она не могла миновать без того, чтобы остановиться и полюбоваться на себя. Ах да, еще перстни. Забыл упомянуть о ее перстнях. С топазом. С голубым сапфиром. И — самый любимый — с египетским анком [85] * Анк — крест с колечком наверху, древнеегипетский символ жизни. . За много лет до того как это стало модным, Клара носила свободные, расшитые бисером длинные викторианские платья и высокие сапожки на пуговках, приобретенные на блошином рынке. Куталась в шали диких расцветок, чем вызывала у меня недоумение — все-таки художница как-никак! Бука окрестил ее Жар-птицей; говорил, например: «Sauve qui peut! [86] Спасайся, кто может! (фр.) Вон идет Барни с Жар-птицей». Признаться, мне это нравилось. Я не умел писать. Не рисовал. И даже тогда не был душой общества. Сидел вечно хмурый, на всех наводя тоску. И вдруг у меня тоже появилась своя изюминка. Значительность какая-то, загадка. Я стал хранителем Жар-птицы, санитаром при сумасшедшей Кларе.

У Клары была мания всех трогать, и, с тех пор как мы начали жить вместе, это стало меня раздражать. Хохоча, она непременно припадала к груди соседа по столику, заодно хватая мужика за коленки. «Ах, не было бы здесь моего Брюзги, мы бы с тобой пошли куда-нибудь да прямо сейчас и трахнулись».

Проверка памяти. Давай, Барни, в темпе. Имена семерых гномов. Брюзга, Засоня, Плакса, Профессор. Как зовут трех других, я тоже знаю. Еще вчера вечером легко перечислял. Сейчас, сейчас всплывет. Из принципа не буду нигде справляться.