Жорж Сименон - Голубая комната

Все вокруг было обветшавшим, сомнительной чистоты, как бывает на вокзалах или в административных зданиях, — стены, выкрашенные в грязно-зеленый цвет, камин из черного мрамора, над которым висели черные же часы, которые уже многие годы показывали без пяти двенадцать.

Часто следователь сразу говорил:

— Думаю, вы сегодня мне больше не понадобитесь, господин Тринке.

Секретарь с черными усами уходил, забрав свою работу, — Бог весть, где он будет ее делать, — значит, сегодня о фактах речь не пойдет.

— Я думаю, вы поняли, почему я задаю вам вопросы, которые, казалось бы, не имеют отношения к делу. Я хочу докопаться до самой сути, составить ваше личное досье.

Слышался обычный шум города. На другой стороне улицы через распахнутые окна можно было увидеть людей, которые занимались своими повседневными делами. Следователь не мешал Тони вставать, когда тому хотелось немного размяться, расхаживать по кабинету или просто смотреть на улицу.

— Мне бы хотелось, например, узнать распорядок вашего дня.

— Знаете, он меняется в зависимости от времени года и дня недели, особенно от рыночных и ярмарочных дней.

Тони вдруг понял, что он говорит в настоящем времени и, улыбнувшись, поправился:

— Вернее сказать, менялся. Я обслуживал ярмарки в радиусе тридцати километров, в Вирье, Амбассе, Широне. Хотите, чтобы я назвал все?

— Нет, это лишнее.

— В такие дни я выезжал рано утром, иногда в пять.

— Жена вставала, чтобы приготовить вам завтрак?

— Да, она сама так хотела. В другие дни у меня были встречи на фермах, я демонстрировал или ремонтировал машины. Наконец, я принимал фермеров у себя в ангаре.

— Давайте возьмем средний день.

— Жизель вставала первая в шесть часов.

Она тихонечко выскальзывала из кровати, выходила, быстро натягивая свой розовый халатик, и чуть позже он слышал, как она разжигала огонь в плите, как раз под их комнатой. Потом она выходила во двор засыпать зерна курам и накормить кроликов.

Около половины седьмого он спускался вниз, не умываясь, едва коснувшись расческой своих жестких волос. Стол в кухне был без скатерти, с пластиковой столешницей. Они завтракали сидя друг против друга, Мариан еще спала — ей разрешалось спать, сколько захочет.

— Конечно, когда она пошла в школу, приходилось будить ее в семь часов.

— Ее провожали?

— Только первые два-три дня.

— Вы?

— Нет, жена, заодно она делала и покупки. Обычно она шла в деревню около девяти, заходила в мясную лавку, колбасную, бакалейную…

— В бакалею Депьера?

— В Сен-Жюстене практически нет другой.

Каждый день по утрам под низкими сводами магазина собиралось с полдюжины женщин, которые болтали, ожидая своей очереди. Однажды, неизвестно почему, ему пришло на ум сравнить лавку с ризницей.

— Ваша жена никогда не просила вас сделать покупки?

— Только когда я ездил в Триан или другой город, купить что-нибудь, чего не было в деревне.

Он догадывался, что эти вопросы были не так безобидны, как казалось на первый взгляд, но все равно отвечал откровенно, стараясь быть точным.

— Вы не заходили к Депьерам?

— Возможно, раз в два месяца. В дни генеральной уборки, например, или если жена болела.

— По каким дням бывала генеральная уборка?

— По субботам.

Почти как у всех. По понедельникам был день большой стирки, во вторник или в среду, по мере того, как белье сохло, в зависимости от погоды, — гладили. Так было в большинстве семей, и по утрам в определенные дни во всех дворах полоскалось на ветру развешанное белье.

— Когда вы получали почту?

— Нам не приносили ее домой. Поезд проходит через Сен-Жюстен в 8:07 утра, и мешки с корреспонденцией относят прямо на почту. Мы живем на краю деревни, поэтому почтальон добирается до нас только к полудню. Я предпочитал сам ходить на почту и забирать корреспонденцию, иногда мне приходилось даже ждать, пока ее разберут. В других случаях мне просто оставляли мои письма.

— Мы еще вернемся к этому вопросу. Вы ходили туда пешком?

— В основном — да. Я брал машину, только если у меня были дела за пределами деревни.

— Раз в два-три дня?

— Скорее раз в два дня, только зимой у меня было меньше поездок.

Надо было бы объяснить все тонкости его ремесла, которое зависело от смены сезонов и сельхозработ. Например, когда они вернулись из Сабль-Долонь, в разгаре был сезон ярмарок. Потом наступило время сбора винограда, затем осенняя страда, так что ему и вздохнуть было некогда.