Николас Спаркс - Счастливчик

Элизабет открыла мороженицу и положила мороженое в каждую тарелку.

— Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, подавая ему тарелку.

Она погрузила ложку в мороженое и попробовала немного, а потом повернулась к нему с серьезным выражением лица.

— Я хочу извиниться, — заявила она.

— За что?

— За то, что сказала раньше… Когда спросила, почему ты выжил, а мой брат — нет.

— Это справедливый вопрос. — Он кивнул, чувствуя себя неуютно под ее пристальным взглядом.

— Нет, — не согласилась она. — И я была не права, когда спросила тебя об этом. Поэтому прости меня.

— Все в порядке, — ответил он.

Она съела еще одну ложку, поколебавшись, прежде чем продолжить.

— Помнишь, я сказала, что не хотела тебя нанимать из-за того, что ты служил в морской пехоте?

Он молча кивнул.

— Это не то, что ты мог бы подумать. Я не хотела тебя брать не потому, что ты напомнил мне Дрейка. А из-за того, как Дрейк погиб. — Она постучала ложкой о тарелку. — Дрейка подстрелили свои же.

Тибо отвернулся, когда она продолжила:

— Разумеется, сначала я этого не знала. Мы получали уклончивые ответы вроде «Расследование продолжается» или «Мы занимаемся этим вопросом». Что-то вроде того. Ушли месяцы на то, чтобы выяснить, как Дрейк был убит, и даже после этого мы не узнали, кто понес за это наказание. — Она подбирала нужные слова. — Просто казалось, что… это неправильно, понимаешь? То есть я знаю: это был несчастный случай. Кто бы его ни подстрелил, он не желал ему смерти. Но если бы нечто подобное произошло здесь, в Штатах, кому-то было бы предъявлено обвинение в убийстве. А если такое случается в Ираке, никто не хочет, чтобы выплыла правда. И она никогда и не выплывает.

— Почему ты рассказываешь об этом мне? — тихо спросил Тибо.

— Потому что это истинная причина, по которой я не хотела брать тебя на работу. После того как узнала, что произошло, каждый раз, когда видела морского пехотинца, я словно спрашивала себя: не он ли убил Дрейка? Или не прикрывает ли он того, кто его убил? Я знала, что это несправедливо, знала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Через некоторое время эта злость прочно обосновалась в моей душе, как будто это был для меня единственный способ жить с этим горем. Мне не нравилось то, кем я стала, но я не могла вырваться из этого ужасного порочного круга вопросов и обвинений. А потом, как гром среди ясного неба ты вошел в кабинет и попросил взять тебя на работу. И Нана, которая знала, что я чувствую, а может, именно потому, что знала, решила тебя принять. — Она отставила тарелку в сторону. — Вот почему мне особенно нечего было тебе сказать первые пару педель. Я не знала, что говорить. Я подумала, что, может, и не надо ничего говорить, потому что, вероятнее всего, ты уволишься через пару дней, как и другие. Но ты остался. Напротив, ты работаешь изо всех сил, задерживаешься допоздна, прекрасно относишься к Нане и моему сыну… и ни с того ни с сего ты представляешься мне не столько морским пехотинцем, сколько просто хорошим человеком. — Она умолкла, словно потеряв нить, а потом толкнула его коленом: — И не только это. Ко всему прочему ты еще и мужчина, который позволяет эмоциональным женщинам болтать, не прерывая их на полуслове.

Он толкнул ее в ответ, чтобы показать, что все в порядке.

— Сегодня день рождения Дрейка.

— Да, правда. — Она подняла тарелку. — За моего младшего брата Дрейка, — сказала она.

Тибо чокнулся с ней своей тарелкой.

— За Дрейка, — повторил он.

Зевс заскулил и взволнованно уставился на них. Несмотря на напряжение, она протянула руку и погладила его по шерсти.

— Тебе не надо произносить тост. Это момент Дрейка.

Пес озадаченно склонил голову набок, и она рассмеялась:

— Бла-бла-бла! Он не понимает ни слова из того, что я говорю.

— Это так, но он видит, что ты расстроена. Поэтому он от тебя не отходит.

— Он удивительный. Думаю, я никогда не видела собаку с такой развитой интуицией и настолько хорошо выдрессированную. Нана сказала то же самое, а, поверь мне, это много значит.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Это хорошая родословная.

— Ладно, — сказала она. — Теперь твоя очередь разговаривать. Ты знаешь почти все, что можно обо мне знать.

— Что тебя интересует?

Она взяла тарелку, положила в рот еще мороженого и спросила:

— Ты когда-нибудь влюблялся?

Когда он поднял брови, удивившись небрежному тону, которым был задан вопрос, она отмахнулась:

— Даже не думай, что я лезу в твою личную жизнь. После всего, что я тебе рассказала… Сознавайся.