Николас Спаркс - Счастливчик

— А это значит, — сказала Нана, — что я собираюсь к сестре. Она заявила, что ей скучно и хочет меня видеть.

— Она просила меня приехать, и я согласилась. Вот так все просто.

— И долго тебя не будет? — Бет подавила охватившую ее панику.

— Наверное, около недели.

— Около недели?

Нана посмотрела на Бена:

— По-моему, у твоей мамы в ушах вата. Она повторяет все, что я говорю, как будто не слышит меня.

Бен хихикнул и закинул в рот креветку. Бет внимательно посмотрела на обоих. Иногда, подумала она, ужин с этой парочкой напоминает посиделки второклассников в кафетерии.

— А как же твои лекарства? — спросила она. Нана положила себе в тарелку еще креветок.

— Я возьму их с собой. Могу принимать таблетки где угодно так же, как и здесь.

— А вдруг с тобой что-то случится?

— Возможно, там за мной присмотрят лучше, чем здесь, тебе не кажется?

— Как ты можешь так говорить?

— Теперь, когда начались занятия в школе, тебя и Бена нет почти целый день, а я остаюсь в доме одна. Тибо даже не узнает, если со мной что-то произойдет. А в Гринсборо я буду с сестрой. И хотите — верьте, хотите — нет, а у нее есть телефон и все остальное. Она перестала использовать дымовые сигналы в прошлом году.

Бен снова хихикнул, но у него хватило ума ничего не сказать. Он просто сидел, широко улыбаясь над тарелкой.

— Но ты ведь не оставляла питомник, с тех пор как умер дедушка.

— Именно, — отрезала Нана.

— Но…

Нана потянулась через стол и погладила руку Бет:

— Послушай, я знаю, ты беспокоишься, что мои искрометные шутки какое-то время не будут услаждать твой слух, зато у тебя появится шанс лучше узнать Тибо. Он будет здесь и в выходные, чтобы помочь тебе управиться с собаками.

— В эти выходные? Когда же ты уезжаешь?

— Завтра, — ответила она.

— Завтра? — Голос Бет повысился до писка. Нана подмигнула Бену:

— Понимаешь, о чем я? Вата в ушах!

Убрав посуду, Бет удалилась на веранду, чтобы пару минут провести в одиночестве. Она знала, что Нана приняла решение, и знала, что сама слишком бурно на него отреагировала. Пережила Нана инсульт или нет, она могла о себе позаботиться, да и тетя Мими придет в восторг от встречи с ней. Тетя Мими и так уже еле ковыляла до кухни, так что, может быть, это последняя возможность для Наны провести с ней неделю.

Но грядущие перемены беспокоили ее. Ее волновала не сама поездка, а то, что стало очевидным после их маленькой схватки за столом, — новая роль, которую ей придется играть в ближайшие годы. А она не чувствовала себя к этому готовой. Было легко проявлять родительскую заботу к Бену. Ее роль и обязанности в этом случае были совершенно ясны. Но опекать Нану? Нана всегда казалась полной жизни, полной энергии, пока пару месяцев назад Бет не поняла, что отныне темп жизни Наны замедлился. И она хорошо справлялась, правда хорошо, особенно если учесть перенесенный инсульт. Но что произойдет в следующий раз, когда Нана решит сделать что-то, по мнению Бет, не отвечающее ее интересам? Что-то совершенно обычное… вроде ночной езды на автомобиле, например? Нана теперь видела не так хорошо, как раньше. И что случится через пару лет, когда Нана настоит на том, чтобы съездить в бакалейный магазин после работы?

Бет знала, что в конце концов найдет способ решить эти вопросы, когда придет время. Но она страшилась их. Ей и так едва удавалось контролировать Нану этим летом, при том, что проблемы со здоровьем были очевидны для самой бабушки. Что же будет, когда Нана откажется признавать, что они есть?

Бет отвлеклась от этих размышлений, когда увидела, что на подъездную аллею медленно въехал грузовик Наны и остановился у задней двери питомника. Оттуда выбрался Логан и обошел грузовик сзади. Она посмотрела, как он перебросил пятидесятифунтовый мешок с собачьей едой через плечо и направился внутрь. Когда он появился вновь, за ним трусил Зевс, потирая нос о его руку; Бет решила, что он, должно быть, запер Зевса в кабинете, пока был в городе.

Еще пара минут ушла у Логана на то, чтобы разгрузить остальную собачью еду. Закончив, он зашагал к дому. Солнце уже начало заходить. На расстоянии раздалось слабое эхо грома, и Бет услышала, как сверчки завели свою вечернюю песню. Она подозревала, что гроза их минует: если не считать пары редких ливней, лето выдалось очень сухим. Но ветер, дувший с океана, приносил с собой запах сосны и соли, и на нее нахлынули далекие воспоминания о семейном отдыхе на пляже. Перед ней предстали морские пауки, убегавшие от лучей фонариков, которые держали в руках она, Дрейк и дедушка; лицо мамы в мягком свете от маленького костерка, который развел папа; загоревшееся суфле Наны, которое они поджаривали на огне для сморов [8] Смор (от английского «some more» — «еще немного») — популярное американское угощение, которое часто готовят на пикниках. Состоит из двух крекеров, между которым кладут подрумяненное на огне суфле с кусочком шоколада. . Это было одно из немногих ее воспоминаний о родителях, хотя она и не знала наверняка, насколько оно правдиво. Так как она была слишком мала, она подозревала, что воспоминания Наны смешались с ее собственными. Нана рассказывала ей о том вечере очень часто, вероятно, потому, что тогда они в последний раз собрались все вместе. Родители Бет погибли в автокатастрофе пару дней спустя.