Мартин Эмис: Другие люди: Таинственная история

Мэри покивала в знак согласия.

— Вот видите? — заметил он.

Так оно и было. Она мало что знала, а то, что знала, должна была хранить при себе. Ей придется быстро всему учиться, и другие люди ей в этом помогут.

— Слушай, а ведь ты красотка, — протянул он. — Ну не красотка ли?

Мэри надеялась, что в этом он ошибается… Хотя обвинение, по всей видимости, было не очень серьезным. Его враждебный настрой уже угас, он отвернулся и приложился к бутылке. А здесь не так уж и плохо, рассудила Мэри. Но хотелось бы знать, сколько так будет продолжаться.

— Эй, поди-ка сюда, дорогуша. Ты идешь со мной. Давай, малютка, поднимайся.

Мэри выжидательно посмотрела туда, откуда доносился голос. Говорила представительница третьего вида — девушка, предположила она, такая же, как я.

Мэри заметила ее еще раньше — она сидела с краю, откинувшись назад с сознанием своей исключительности и драматичности исполняемой роли. Она была очень крупная, пожалуй, Мэри еще не встречала таких больших людей. Ее густые огненно-рыжие волосы ниспадали на плечи вьющимися спутанными прядями, в глазах застыл лед.

Мэри безропотно позволила поднять себя на ноги. Когда она выпрямилась, Невил попытался сделать игривый, но неловкий выпад в ее сторону. Тогда крупная девица вмазала ему по шее здоровенным кулачищем и умело лягнула его, да так, что он ободрал себе лоб о железную решетку.

— Невил, ты, жалкий алкаш, отстань от нее. Знаю я тебя, приятель. Так-то лучше! Ей нужен настоящий кореш, который мог бы за ней присмотреть, вот кто.

Невил отполз в сторону, что-то обиженно бормоча себе под нос.

— Что? Что ты сказал? Смотри у меня, гаденыш, а то башку сверну. Усек? Усек, я спрашиваю?.. Пошли, цыпочка. Свалим от них поскорее. Отбросы общества — вот кто они. Самое дно. Ну, то есть не все, конечно. И где, как бы это сказать, в смысле, обходительность?

Усиленно работая плечами, девица потащила Мэри прочь, в сторону полосы заброшенных строений. Как только они второй раз свернули за угол, девица остановилась и оглядела Мэри с головы до ног.

— Меня зовут Шерон. А тебя?

— Мэри, — выдохнула она.

Шерон посмотрела Мэри в глаза и нахмурилась. Казалось, к ее толстому лицу приклеился лишний кусок плоти, пухлый придаток, пересаженный уже позже на ее первозданные черты. Какая-то проволочка случилась. И у Мэри возникло ощущение, что любая эмоция отразится на этом лице с некоторым запаздыванием. Будто какого-то такта не хватало для гармонии между чертами лица и любым чувством, которое они могли бы выразить.

— Фу ты ну ты, пташка, да ты никак с кем-то трахалась, а? — загоготала она и принялась поправлять на Мэри одежду. — Хотя все мы не без греха, верно? Ведь это дело — чистый кайф! То есть, ну, я иногда сама совсем не прочь, понятно, если только милые братишки, без всякой там лабуды, просто за ради удовольствия. — Она подняла выпрямленный указательный палец, — А вот ссать на себя не позволю. Не из таковских, — заносчиво добавила она. — Не позволю! — Она стерла грязь с плеча Мэри, — Мм-да… могли бы уж тебя потом куда-нибудь отвезти, что ли… То есть подкинули бы тебе немного бабла на уютный отельчик или типа того. Ну ты ж понимаешь — мужики, они все такие. Глупо так к ним привязываться, а?

Мэри была готова согласиться, однако Шерон уже поспешила дальше, и Мэри послушно последовала за ней. От долгой ходьбы Мэри становилось все хуже. Она решила, что это связано с очагом тягостной боли, который находился где-то в нижней части спины. Как тяжко, как чертовски тяжко! Неприятно было еще и из-за естественности своенравного проявления этих спазмов, чего-то смутно привычного в них. К тому же она чувствовала, что это какая-то примитивная и не заслуживающая беспокойства боль. Хотя все равно больно. В этом-то и беда: все эти страдания особо и не докучали бы, если бы порой не было так тяжко.

— Я тут вот останавливаюсь, когда оказываюсь в этих краях, — сказала Шерон, ведя ее по железному лабиринту, мимо подстерегающих на каждом шагу металлических ловушек, за которыми она пару раз заметила очертания спящих престарелых автомобилей, — Только не думай, что я здесь частенько прохлаждаюсь.

Они прошли мимо плоских стен одного из опустевших укрытий. Кругом стоял неприятный запах сырости и ветхости, который перекрывался еще более насыщенным запахом человеческого происхождения. От этого запаха к горлу подступала тошнота. Какой - то спрятавшийся на земле, укутанный в многочисленные одежды человечек робко посмотрел на них снизу вверх. Рядом с ним неслышно перекатывалась опрокинутая бутылка.