Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

Когда мои ресницы приняли стандартное положение, я испытала такое тотальное потрясение, что из глубин организма вырвался легкий вопль, скорее напоминающий оргазменный стон:

— Оооооййеееееееееооо…

— Мадемуазель, на такую реакцию даже я не рассчитывал. Не могли бы вы воспроизвести этот прелестный звук еще раз?

В отличие от него, мне было совсем не до шуток. Дело было даже не в том, что мы находились на вершине отвесной скалы, которая с невменяемой высоты врезалась в океан, составляющий одно целое с распластавшимся над ним небом. Линия горизонта попросту отсутствовала, и открывшаяся картина представляла собой бесконечную синюю сферу. Дело было не в том, что он подвел меня к самому краю обрыва, еще больше ошарашив взбудораженных поразительной панорамой туристов. Проблема заключалась в отсутствии привычной почвы под ногами. Вместо травы, мелких камней или куска земли в конце концов под нами располагалось прозрачное стекло. Пропасть справа, пропасть слева и бездна внизу — что может быть прекраснее для человека, который испытывает дискомфорт, даже перебегая через надежный бетонный мост? Меня начало колотить с такой силой, что перепуганная эшпада несвоевременно подступила к горлу. Застыв на месте с подогнувшимися коленями, я пыталась выдавить из себя хоть какое-то слово, но боялась что оно сорвется с губ вместе с недавно поглощенной рыбой. С десятой попытки мне удалось произнести «длинную» речь:

— Please… [35] — Мы часто переходили с ним с английского на французский, но шок уничтожил все мои ораторские способности, давая понять, что проще выдавить из себя короткое «please», чем «s’il vous plait», казавшееся мне столь же километровым, как и утес, на котором мы стояли.

— Merrrrrrd [36], — прорычал он, поддержав меня в тот момент, когда земля окончательно ушла из-под ног. Точнее, та стеклянная масса, которая эту землю заменяла. — Вы же сказали, что не боитесь!

Он с легкостью подхватил меня, оторвав от прозрачного пола, и перенес на более безопасное расстояние от края пропасти, где мне стало заметно лучше.

— Простите меня…

Я даже боялась на него посмотреть после рычащего «Merrrrrrd».

— Вам не за что просить прощения. Я вас чуть не убил. Зачем вы мне соврали?

— Я не соврала. Немного приукрасила.

Я постаралась сгладить вину улыбкой.

— Немного? Вы бы видели цвет своего лица. Трупы зачастую выглядят более живо.

— Спасибо. Вы — мастер тонких комплиментов. Если честно, то бесконечное вам спасибо. Здесь просто невероятно!

— Я уже успел заметить ваш восторг…

— Прекращайте, — рассмеялась я. — Можем даже подойти поближе к обрыву, только держите меня за руку. Мне нужна опора. Иногда.

— «Sometimes» [37], — повторил он за мной, крепко стиснув мои пальцы. — Пойдемте.

С ним действительно было нестрашно. Наверное, потому, что сам он вряд ли чего-то боялся. Порой мне казалось, что в свое время ему удалили все нервные окончания:

— Как называется это место?

— Cabo Girao — один из высочайших утесов в мире с прозрачной панорамной площадкой. Похожий skywalk [38]сконструирован на американском Гранд Каньоне, но это место, по моему мнению, более интересное.

— Мне кажется, это самое красивое место на земле. Я думала, что после норвежской природы меня невозможно удивить. Знаете, о чем я подумала, когда открыла глаза? Перед тем как начать терять сознание, — добавила я.

— О чем?

— О том, что Колумб, наверное, однажды приехал сюда из ПортоСанто, увидел, как океан сливается с небом и как закругляется едва заметная линия горизонта… и сразу все понял.

— Это оптический обман. В случае Колумба все было гораздо прозаичнее, — улыбнулся мой женевский друг. — Он семь лет был женат на дочке губернатора Порто-Санто, что позволило ему попасть в правильное общество и познакомиться с интересными людьми. Их кругозор и идеи слишком отличались от мыслей простых рыбаков.

— И что потом? Он унаследовал деньги и решил рискнуть?

— Он ничего не унаследовал. После смерти жены он стал лишь мужем покойной дочери губернатора.

— Сочувствую.

— Мадемуазель, с сочувствием вы опоздали на шесть веков. Я прошу меня простить, но нам пора ехать, — подытожил он, глядя на часы. — Я опаздываю на встречу.

— Да, конечно.

— Но если вы не забыли, я собирался попросить вас об услуге.

— Не забыла. В чем эта услуга заключается? — неуверенно поинтересовалась я.

— Я хочу, чтобы вы показали мне Париж.

Меня пригвоздило к месту еще сильнее, чем когда я открыла глаза, стоя над шестисотметровой бездной.