Марк Хэддон - Крушение пирса

Дэниел чувствовал, что Шон и впрямь может убить Роберта. И эта возможность страшно его возбуждала, ведь тогда он стал бы настоящим свидетелем преступления . И все уважали бы его за это и сочувствовали, что он пережил такое .

Роберт стоял не шевелясь. Секунд пять, а может, и десять. Как в вестерне «Хороший, плохой, злой». Дэниел не мог понять, боится Роберт или ему совсем не страшно. Но потом Роберт сказал: Ничего, я тебя еще прикончу. Однако прозвучало это зловеще, не так, как во время игры, когда ребята обещают друг другу: Ну, держись, счас я тебя убью! И не так, как говорят: Схожу-ка я в магазин. В общем, Роберт пообещал прикончить Шона и тут же, не оглядываясь, пошел прочь. А Шон все продолжал в него целиться, пока его спина не скрылась в гуще леса. Да и потом они с Дэниелом еще долго прислушивались, не хрустнет ли ветка, не зашуршат ли сухие листья под кроссовками Роберта. Ух ты, черт! Руку совсем свело! — прошипел Шон и наконец опустил револьвер. Потом вдруг подошел к плюшевому медвежонку и ткнул дулом револьвера ему в лоб. И Дэниел вдруг подумал, до чего они сейчас похожи — этот медвежонок и Роберт; особенно их взгляд — абсолютно равнодушный, устремленный прямо перед собой. Но тратить еще один патрон Шон явно не собирался и лишь раздраженно воскликнул: Вот ведь дерьмо какое! И Дэниел его понимал: неожиданное появление Роберта Хейлса словно заставило их спуститься с небес на землю, испортив все приключение. Шон швырнул револьвер в сумку, сказал Дэниелу: Пошли. И они двинулись через лес в обратном направлении, выбрав, правда, более длинную тропу, петлей огибавшую холм и выныривавшую из леса лишь на дальнем конце склада металлолома.

Таким образом, им удалось обогнуть дом Роберта и пройти довольно далеко от него. Но тащиться по этой тропе было еще менее приятно — слепни, вонь, жара, к тому же Дэниел нечаянно угодил левой ногой в собачье дерьмо, а как следует отчистить рифленую подошву не сумел.

У Элен, сестры Дэниела, была родовая травма: она чуть не задохнулась из-за того, что пуповина обвилась вокруг ее шейки в тот момент, когда она уже почти родилась — ее головка уже показалась на свет, — и некоторое время Элен была полностью лишена доступа кислорода. Дэниелу об этом не рассказывали, пока ему не исполнилось шестнадцать. Но он всегда знал, что в глазах Элен горит некий странный огонек, который иногда словно чуточку затухает, но потом разгорается снова. А еще он знал, что у сестры вечные затруднения с числами — она, например, не могла толком пересчитать предметы или ответить на вопрос «который час?».

В шестнадцать лет Элен бросит школу, не получив аттестата и не приобретя никакой специальности, и будет жить дома, устроившись на работу — сначала на большой мебельный склад, а затем в овощной магазин. Она будет без конца менять врачей и получать все более действенные лекарства. Постепенно мелкие недостатки ее поведения станут практически незаметны. Ее, правда, по-прежнему легко будет смутить, но она превратится в такую хорошенькую, пухленькую, светловолосую девушку, что люди станут инстинктивно к ней тянуться. С Гарри она познакомится в ночном клубе. К удивлению Дэниела, жених Элен окажется взрослым тридцатипятилетним мужчиной, довольно полным, зато имеющим собственный особняк и фирму такси — в общем, он считался в их маленьком мирке большим человеком. Элен и Гарри поженятся, и Дэниел далеко не сразу поймет, что история его сестры имела поистине счастливый конец.

Коротко прозвучавшее странное шипение было не громче шелеста потревоженной листвы. Что это было? Арбалет? Катапульта? Затем последовал второй выстрел. Это точно было какое-то древнее оружие. И, как ни странно, Дэниел готов был поклясться, что увидел его еще до того, как услышал шипение, и до того, как Шон крикнул, что в него попали. Чуть выше локтя у него на коже появилась ярко-розовая полоса, и он сердито крикнул кому-то: Ублюдок! И погрозил кулаком.

Они присели на корточки и довольно долго сидели так, поскольку сердца у обоих буквально выпрыгивали из груди. Шон, вывернув руку, осматривал рану. Собственно, там даже крови не было — просто очень яркий рубец, как если бы Шон случайно задел локтем край раскаленной сковороды. Роберт, должно быть, притаился чуть дальше, у подножия холма. Отверстие в ветровом стекле… Входное отверстие от пули в теле водителя… Все это слова, и теперь Дэниел ничего не мог сказать о том, где прячется их противник. Да он просто голову над землей приподнять боялся. Лучше всего было бы, думал он, поскорей отсюда удрать, только бежать следовало как можно быстрее, петляя между деревьями, чтобы Роберту труднее было целиться в две мечущиеся по лесу мишени. Но Шон, снова вытащив из сумки револьвер, вдруг заявил: Сейчас я до этого сукина сына доберусь!