Марк Хэддон - Крушение пирса

Кэрол откопала на дне своего чемодана кроссовки и надела спортивный костюм для утренней пробежки. Затем села в машину, доехала до Хеншелла, припарковалась возле Беллмейкерз-Армз, а потом побежала в сторону деревни по старой тропе через козье пастбище, куда отец иногда возил их, маленьких, запускать воздушных змеев. Так хорошо было оказаться на лугу, под широким бескрайним небом, в потоках чистого воздуха, вдали от городского, богом проклятого квартала! Физические усилия и ритм бега рассеивали неприятные мысли, отдаляя их, делая мелкими и незначительными. Минут через двадцать Кэрол оказалась в центре каменного круга и остановилась, отчаянно надеясь — как когда-то в детстве всегда надеялись они с Робин — получить знак свыше. И на этот раз кое-что действительно произошло. Возможно, это был лишь клочок тумана, на мгновение застлавший свет, но Кэрол внезапно почувствовала себя открытой взорам неких невидимых существ и на удивление беззащитной. Но ведь в действительности ничего такого быть не может, уговаривала она себя, это всего лишь след, оставленный тысячи лет назад и закодированный в геноме, память о состоянии жертвы, однако она тут же развернулась и побежала назад. И весь обратный путь до машины ее не покидало ощущение, что ее буквально по пятам преследует таинственное зло. Лишь сев за руль и включив радио, Кэрол почувствовала, что находится в относительной безопасности.

Она мерила шагами гостиную, чувствуя, как в низу живота все туже сворачивается болезненный узел. Ее ужасала перспектива, что мать вернется домой в таком состоянии, когда за ней будет нужен постоянный уход, а Робин преспокойно скажет: «Ну вот, дорогая, ты сама все это затеяла, так что сама и расхлебывай». Не меньше пугала Кэрол и возможность того, что мать, вернувшись домой в здравом уме и твердой памяти, прикажет ей немедленно убираться прочь. Потом ей стало страшно, что Робин с мужем вообще не смогли поехать за матерью. Полдень постепенно сменится вечером, а вечер — ночью… И вдруг времени, чтобы бояться и размышлять, больше не осталось — Кэрол увидела, что ее мать стоит в дверях и говорит:

— Это не мой дом.

— Ну что ты, посмотри… — И Кэрол показала ей старого жирафа из папье-маше.

— Нет, это совершенно определенно не мой дом, а чей-то еще. — Мать говорила как-то слишком спокойно для человека, оказавшегося в столь неприятной ситуации.

Робин вошла в дом следом за матерью, обогнула ее и воскликнула:

— Ох, Кэрол, что ты наделала!

— Всего лишь вымыла все, вычистила и прибрала.

— Но это же ее дом, черт тебя побери!

— Вы не можете заставить меня здесь остаться, — сказала мать, обращаясь к обеим и явно намереваясь уйти.

— Мам… — Кэрол преградила ей путь. — Посмотри на занавески. Ты же помнишь эти занавески, правда? Посмотри на наш буфет. Посмотри на нашу картину.

— Пропусти меня. — И мать, оттолкнув ее, бросилась бежать.

— Ну что, — спросила Робин, — довольна?

У Кэрол не нашлось слов, чтобы ей ответить. Теперь она окончательно утратила уверенность в правильности своих действий. Да, наверное, эта идея была ошибочной, она ошиблась, ошиблась… Ее вдруг словно поразил приступ морской болезни.

— Надеюсь, тебе все это еще привидится в кошмарных снах, — бросила напоследок Робин и тут же ушла.

Кэрол съездила в магазин, где спиртное продавалось навынос, и вернулась с бутылкой водки и полулитровой бутылкой тоника. Она смешала все это в высоком стакане и уселась перед телевизором, переключаясь с канала на канал в надежде отыскать передачи времен ее детства. И нашла — «Уолтонов» и «Пороховой дым». Часа два она пялилась в телевизор, потом все же позвонила сестре.

— У меня нет особого желания с тобой разговаривать, — сразу заявила Робин.

— Мне очень жаль, что так вышло.

— Ничего тебе не жаль, Кэрол! Ты вообще вряд ли понимаешь смысл этого слова.

Кэрол вдруг показалось, что на самом деле так оно и есть.

— Где мама? — спросила она.

— Снова в больнице. У них, слава богу, все еще было свободное место.

— И что с ней теперь будет?

— Ты хочешь спросить, что теперь мне с ней делать? После того как ты разнесла всю ее жизнь вдребезги?

Неужели и впрямь можно вдребезги разнести чью-то жизнь, если просто вымыть человека как следует и вывезти из его дома всю грязь? А что, если жизнь этого человека попросту скреплена этой грязью и беспорядком и они ему самому кажутся вполне разумными ?

— Ты что, выпила? — помолчав, с подозрением спросила Робин.