Крис Колфер: Безумнее всяких фанфиков

Семь часов спустя микроавтобус прибыл в Финикс и въехал на парковку центра ухода за больными «Солнечное небо» по адресу Грант-стрит, 778-С. Тофер вылез из машины и прошел несколько шагов, прежде чем понял, что рядом никого нет.

– Вы идете? – спросил он друзей.

– Мы согласились приехать в Финикс, но идти к нему не обещали, – сказала Мо.

– Он ведь извиниться хочет, – возразил Тофер.

– Пусть письмо пишет, – отрезал Сэм. – Не хочу его видеть.

– Но ведь он разрушил барьеры между нами, помните? – сказал Тофер.

– Он все равно нас предал, – возразил Джоуи. – Хочешь побыть добрым самаритянином – пожалуйста, но мы ему ничего не должны.

Больше Тофер не спорил. Увидеться с актером он хотел только потому, что и сам наговорил лишнего. Извинения пойдут на пользу им обоим.

– Ладно, ладно, – сказал он. – Возьмите ключи и не выключайте двигатель, чтобы не перегреться. Постараюсь побыстрее.

Тофер оставил друзей в машине и по каменистой дорожке направился в центр. Вестибюль был очень чистый и отделан в мягких, светлых тонах. Тофер обратился к медсестре за стойкой:

– Я пришел навестить Кэша Картера.

Сестра ввела что-то в компьютер, но ничего не нашла.

– Простите, но таких пациентов у нас нет, – сказала она.

– Да, извините, он, наверное, здесь под именем Томас Хэнкс, – поправился Тофер.

– Ах да, он в палате 828, – сказала сестра. – Я вас пропущу.

Она нажала кнопку на стойке, и за ее спиной медленно открылась огромная стеклянная дверь. Тофер между тем оглядывал вестибюль. В углу он заметил многочисленную семью со священником. Все они почему-то плакали, а священник, видимо, их успокаивал. В другом конце вестибюля другая семья собралась вокруг древнего старика в инвалидной коляске. Они пытались с ним разговаривать, но старик только молча смотрел прямо перед собой, будто у него была болезнь Альцгеймера.

– Извините, – позвал Тофер сестру. – А что у вас тут за реабилитационный центр такой?

– Это не реабилитационный центр, а хоспис, – сказала она. – Проходите, пожалуйста. Налево в конце коридора, нужную комнату найдете по правую сторону.

– Спасибо, – пробормотал Тофер.

Он двинулся по коридору, размышляя, правильно ли его друзья поступили, что остались в машине. Что Кэш вообще забыл в хосписе? Пришел навестить больного друга или фаната? Если да, зачем обманом убедил их приехать? Зачем солгал, что лечится?

Тофер вошел в палату 828, но Кэша нигде не было. На кровати спал очень худой и хрупкий юноша, которого Тофер видел впервые в жизни. Под глазами у юноши были темные круги, а сам он был подключен к нескольким аппаратам и к капельнице. Кто бы он ни был, жить ему явно оставалось недолго. Тофер тихо бродил по комнате, ожидая Кэша. Прошло двадцать минут, но тот всё не появлялся.

– Ты пришел.

Тофер посмотрел на кровать и увидел, что пациент проснулся. Он смотрел на Тофера со слабой улыбкой, едва приоткрыв глаза. Юноша явно его знал, а вот Тофер юношу – нет.

– Я не знал точно, получил ли ты мое сообщение, – сказал юноша мягко. – Я очень рад тебя видеть.

До Тофера вдруг дошло, кто этот пациент, – просто узнать его было невозможно.

– Кэш? – спросил он. – Что с тобой случилось?

– С прошлой субботы стало хуже, – ответил актер. – Когда я вас оставил, туристы довезли меня до Флагстаффа. Я искал аптеку, но потерял сознание и очнулся в какой-то больнице. В понедельник меня перевели сюда. Из всех хосписов для меня хватило места только здесь.

– Но почему? – спросил Тофер. – Ты болен?

– У меня глиобластома, – сказал Кэш. – Красивое название для рака мозга.

Тоферу показалось, что комната стала кружиться у него перед глазами, и он поскорее сел в кресло у изножья кровати. Ему пришлось вцепиться в кресло со всей силы – он как будто оказался на американских горках без ремня безопасности.

– Рак мозга? – потрясенно переспросил он.

– Прости, что рассказываю так, – сказал Кэш. – Вот они, проблемы человеческие, да?

– Ты только узнал?

Актер виновато отвернулся и покачал головой.

– В апреле у меня стала очень сильно болеть голова, – объяснил он. – На съемки пришел врач и посоветовал мне сделать томографию. Мы задерживали сроки, и продюсеры не дали мне больничный, чтобы этим заняться. В мае, когда мы закончили снимать сезон, я наконец сделал МРТ. В стволовой части мозга у меня нашли опухоль размером с виноградину.

– И… и… И ты начал ее лечить?

– Вариантов было не так много, – ответил Кэш. – Делать операцию было опасно – она могла повлиять на мою речь, а ты знаешь, как я люблю болтать. Другие методы лечения могли парализовать меня или ухудшить память, что тоже не очень весело. Невролог сказал, что, если ничего не предпринять, у меня есть три месяца, и я решил просто прожить их как следует.