Пётр Кожевников - Две тетради

Даже хочется плакать.

Уехать куда-нибудь.

Третье апреля.

Сегодня в училище было комсомольское собрание. Уже после четвёртого урока внизу дежурили девчонки с третьего года обучения, которым было велено никого не выпускать. Так что нас с Маринкой вернули. На собрании Маринка читала общую тетрадь. Я дремала, а потом заглянула к ней и зачиталась. У неё был переписан английский рассказ про то, как одна супружеская пара пригласила фотографа снимать детей, а другая пара пригласила «государственного мужа». У них есть такая должность. Этого человека вызывают семьи, в которых нет детей. Так вот, фотограф пришёл в ту семью, где хотели иметь детей, а «государственный муж» пришёл туда, где хотели снимать детей. Мужья были на работе, а у них дома происходили очень смешные вещи. После собрания мы с Маринкой поехали ко мне. Она рассказывала, как целовалась с парнем. Он наставил ей на губы засосов, и они теперь болят. Маринка вообще фартовая девчонка. Курит только «Беломор», а пьёт только водку. Она много гуляет с парнями, но хоть кажется прожжённой, на самом деле — девочка. Не знаю, как ей удаётся сохранить невинность, когда она так напивается с парнями. А ругается как! Через каждое слово — мат! Но с виду о Маринке никогда не скажешь, что она блатная. Главное в её лице — большущие синие глаза. Я всегда себе представляла такие глаза у Мальвины. Лицо грубовато, но кожа — прекрасная. Маринка невысокого роста, но фигура у неё очень пропорциональная, и она не кажется ниже остальных девчонок. Ведёт она себя, конечно, развязно, но на самом деле очень стеснительная. А когда что говорит, то таким спокойным и уверенным голосом, будто иначе и быть не может. Но Мама её не любит, и я прошу Маринку всегда звонить перед приходом из автомата. Пусть приходит, когда Мамы нет дома.

Шестнадцатое апреля.

Я никогда не спешу домой после училища. Но всё-таки спускаюсь в метро и через десять минут я на Васильевском. Сегодня получил только одну двойку — уже достижение. В нашей группе тридцать человек, но бывает не больше двадцати пяти. Кто болеет, кто прогуливает. Я хотел слинять с двух последних часов — была спецтехнология, но на выходе дежурил мастер, и ничего не вышло. Спецуха — очень дурная наука. Преподаватель читает, а мы записываем: «Процессом резания древесины называется пиление. Элементы стружки — опилки…» И так два часа. А преподаватель любит вызвать к доске и издевается, пока ты ему отвечаешь. Не огрызнёшься — поставит тройку, а не двойку, если ни фига не знаешь. Он себя считает самым умным. Да все, наверное, так считают. Я спускаюсь в метро, а навстречу непрерывно едут люди, и каждый думает, что он и есть самый умный. На уроках эстетики вообще маразм. Первый час преподавательница рассказывает о чём-нибудь, зачитывает какие-нибудь определения, а ведь не она их и выдумала. Второй час мы записываем то, что она нагородила. Дома заучиваем. Но я думаю, что у каждого должен быть свой взгляд на искусство, любовь. А как он у нас будет, когда она так делает? Учебный год кончается, а в музее мы были только раз — в Доме научно-технической пропаганды. После занятий нас согнали на лекцию. Пожилой мужик рассказывал, как мы совершаем уголовщину, думая, что шалим. Один кадр угнал машину — хотел просто покататься, а его — в колонию. Другой, тоже из ПТУ, выточил из металла пистолет и выкрасил его в чёрный цвет. А потом на Голодае стал им стращать тридцатипятилетнюю бабу, которая шла с продуктами, хотел изнасиловать. Баба испугалась его воронёной игрушки. Изнасиловать парень не сумел, а его — в колонию. Они оба, конечно, дураки. Мне самому иногда хочется угнать машину, когда выпью. И с оружием я себя часто представляю — что бы тогда делал. Сегодня среда и нет вечерней школы. Можно прочитать книгу. Брался за неё в том году два раза — и всё никак. Совершенно нет времени.

Из училища прихожу в три часа и не могу ничего делать — валюсь и сплю. А книгу надо возвращать. Библиотекарша сказала, что на Шерлока Холмса очередь: его Конан Дойль написал.

Шестнадцатое мая.

Вчера Маринка опоздала в училище и весь день была как больная. В вечернюю школу не пошла, спросила, можно ли ко мне вечером зайти. Мама сегодня работает в ночь, и я сказала, что буду дома. Когда Маринка пришла, то сказала, что стала женщиной. Тот парень, который нацеловал ей губы, сказал, что если она его любит, то пусть отдаётся. Они были в компании. Все уже напились. Маринка и Сашка пошли в поле и там в заброшенном доме она ему отдалась. Сразу у них не вышло, и на следующий день они опять были в этом доме. Теперь Маринка не знает, что делать, если забеременеет. Ей ведь нет ещё шестнадцати, а парню этому осенью идти в армию. Ему в июле будет восемнадцать. Он работает электриком. Мне жалко Маринку. Мама всегда пугала меня, что становиться женщиной очень больно. Я спросила Маринку, а она сказала, что почти не чувствовала боли. А я думаю, что у всех по-разному.