Зульфю Ливанели - История моего брата

– Спокойной ночи, приведенный в порядок мир! – произнес я и спокойно заснул.

«Так как ночью свет не гасили, по часам спящего человека я видел, сколько времени. Впервые за долгий срок я имел возможность измерять время. Я считал секунды, а затем минуты. Наступило четыре часа, потом пять, потом шесть… Человек продолжал спать, однако мне было страшно. Страшно потому, что дверь может в любой момент открыться, и его могут в любую минуту забрать. Поэтому я разбудил американца, слегка коснувшись его руки. Сначала он не мог понять, где находится. Наверное, он не мог понять, и кто этот заросший человек с бородой, но растерянность длилась не более пары секунд. Я прошептал: «Мистер, наступило утро! Может быть, вас сейчас уведут».

Он взглянул на часы, сморщился, с трудом сел и попытался расправить занемевшее от лежания всю ночь на твердой доске тело».

Девчонка проснулась раньше меня. Она сидела на краю моей кровати.

– Проснитесь! Проснитесь же наконец!

Она разбудила меня в тот момент, когда я еще не успел погрузиться в мир цветных видений, который расположился, как всегда, между сном и явью.

– Сегодня я уезжаю, – сказала она.

Я открыл глаза.

– Мне придется уехать, – вздохнула девушка. – Мои родные очень беспокоятся. Я не могу больше их обманывать, потому что они могут нагрянуть сюда. Нога почти зажила. Поэтому, пожалуйста, не тяните и закончите историю Мехмеда.

Потом помедлила и неуверенно добавила:

– Я уеду в любом случае, узнаю я конец истории вашего брата или нет.

«Окончательно проснувшись и придя в себя, американец сел на лежанке, а я, поджав ноги, – перед ним на полу.

– Пожалуйста, выслушайте меня внимательно, – взмолился я. – Умоляю! Вы – моя единственная связь с миром. С тех пор как я оказался в этой странной камере, прошло больше года. Почему меня сюда бросили, кто меня сюда бросил – понятия не имею. Возможно, в этой камере меня оставили умирать. Вас в любом случае скоро выпустят, расскажите обо мне, когда выйдете, кто бы вам ни встретился. Спросите, в чем моя вина, сообщите о том, что я здесь, в турецкое посольство. Умоляю, умоляю, умоляю.

Американский журналист попросил меня успокоиться. Он уже понял, что дело сложное, у него в голове просто не укладывалось то, что в этой камере можно провести больше года. Он сделает все, что от него зависит, но сначала нужно успокоиться и подробно рассказать ему, кто я такой и как здесь оказался.

Я принялся рассказывать, но старался говорить как можно более кратко – мне по-прежнему было очень страшно, что дверь в любой момент откроется и меня лишат моей единственной надежды. Тем не менее я постарался взять себя в руки.

– Меня зовут Мехмед, фамилия – Арслан. Я инженер по электрике. Работаю на стройке в Борисове.

Он полюбопытствовал, откуда я знаю английский. Я сообщил ему, что окончил английский лицей в Анкаре, а потом учился в Ближневосточном техническом университете.

– Так как Турция поддерживает чеченское движение за независимое мусульманское государство, может быть, поэтому все и случилось? – предположил американец. Я принялся уверять его, что совершенно не интересуюсь чеченским вопросом и не слежу за политическими процессами последних лет. – К тому же я готовлюсь принять христианство ради своей невесты, – добавил я. – В душе я давно, еще в Борисове, стал православным.

После моих слов он явно решил, что я «с приветом». Я видел, как на его лице отразилась мысль, не закончить ли ему этот разговор. Ужас охватил меня. Я чуть было не кинулся обнимать его ноги, но вовремя сдержал себя, прекрасно сознавая: такое поведение точно заставит американского журналиста увериться в том, что он имеет дело с сумасшедшим. Успокоившись, я начал рассказывать о своих приключениях. Он перебил меня, спросив: неужели меня никто не ищет?

– Ищут, конечно, – подтвердил я.

Я рассказал о тебе, Ахмед, сообщил, что ты работал в той же строительной фирме, что и я, инженером. Я сказал, что тебя зовут Ахмед Арслан. Потом уточнил у американца, сможет ли он запомнить имена. Все ручки с бумагами у него отобрали при задержании.

Он сказал, что запомнит. В Нью-Йорке на Второй авеню он ходит в турецкий ресторан, хозяина которого зовут Мехмед. Имя Ахмед тоже можно запомнить – есть такой Ахмад Джамал, известный джазмен.

– Я уверен, что Ахмед ищет меня как сумасшедший, и не только он, но и фирма, и посольство, – продолжал я. – Кроме того, меня должны искать невеста и переводчица. Но, увы, я все еще здесь.