Наталья Романова: Если остаться жить

Почему Наталья Петровна начинала обход с кровати по левую сторону от дверей, а не по правую? Возможно, потому, что левая была несколько ближе к двери? Наталья Петровна никогда не задумывалась над этим.

Теперь же, входя в палату, ей каждый раз приходилось сдерживать свою левую ногу, которая чуть ли не сама шагала влево. Это пока все, что она могла сделать для Иры. Начиная обход против часовой стрелки, Наталья Петровна очень быстро добиралась до Ириной кровати. Но Ире все равно казалось, что проходят часы. Ира следила, как Наталья Петровна пересаживалась от Екатерины Ивановны к Софье Александровне, от Софьи Александровны к Маше. И боялась. Чего она боялась? Чего нужно бояться, когда делает обход такой чуткий и добрый человек, как Наталья Петровна? А Иру все время не покидал страх. Ире было страшно, что как раз в тот момент, когда Наталья Петровна подойдет к ее кровати, Ира не сможет говорить. У нее начнутся спазмы. А говорить ведь все равно надо. И Ира будет говорить, и ей станет еще хуже. Темя опять превратится в кирпич, который начнет давить. И потом какая-нибудь одна фраза будет вертеться в голове весь день. Это будет либо фраза, которую надо было сказать, но Ира так и не сказала, либо, наоборот, которую сказали ей, и она, эта фраза, возмутила Иру своей несправедливостью.

Сегодня был понедельник. Сегодня открылась дверь, и в палату вошли двое: профессор и Наталья Петровна.

К их приходу Ира готовилась все воскресенье. К ней приходили гости, а она ни с кем не разговаривала — берегла силы для профессора. И вот наконец он пришел. Теплую желтую фуфайку Ира сняла еще за полчаса до его появления. А с головы решила ничего не снимать, боясь, что начнется спазм от холода.

Профессор шел так, как вела его Наталья Петровна. А Наталья Петровна конечно же повела его против часовой стрелки. Ира знала, что Наталья Петровна именно так и поведет профессора. И все-таки, когда она это увидела, ей стало спокойнее: значит, помнит о ней Наталья Петровна.

— Что у вас с ногой?

Профессор был маленький, плотный, лысый и удивительно благодушный.

— Да вот исхудала.

Екатерина Ивановна расставила свои толстые пухлые ноги.

— Радоваться надо!

Екатерина Ивановна посмотрела на профессора с недоверием.

— Одна похудела, авось и вторая похудеет.

Поняв, что профессор шутит, Екатерина Ивановна вздохнула.

— Пункцию сделать, — профессор отдал распоряжение Наталье Петровне, чуть-чуть повернув к ней голову.

— Нет, нет, только не пункцию, — Екатерина Ивановна спустила ноги с кровати и надела тапочки.

— А тогда домой.

— Как домой? Вы же меня еще не лечили.

— Так вы же отказываетесь лечиться. Того вы хотите, этого не хотите. Если вы больная — должны слушаться, а здоровая — идите домой.

«Может, все-таки снять косынку?» — подумала Ира, услышав, как разговаривает профессор. Под подушкой у Иры была еще одна косынка. Ира пощупала ее. «Нет, слишком тонкая, — решила она. — Будь что будет». Если бы Ира сама могла себе сделать косынку, косынка была бы и теплая, и приличная. А эту делала для нее тетя Катя. Взяла белый платок, сложила углом и внутрь положила ватин. Все это она прошила, и теперь у Иры на голове словно ватное одеяло.

— Да, да, да, да!! Когда же мы «нет» будем говорить?! — Профессор разговаривает с Софьей Александровной. — Учиться надо. Пора, Софья Александровна, пора. Ведь второй месяц уже пошел. А вы все только «да», «да», «да». К вам кто-нибудь ходит?

— Да.

— Что да? Да или нет?

— Да, да, да.

— Муж к ней ходит, — отвечает за Софью Александровну Наталья Петровна.

— Так вот, скажите мужу, пусть он вас учит говорить. Что у вас такое? Болит зуб? Скажите «зуб». Ну: «Зуб».

— Зуб, — вдруг говорит Софья Александровна.

— Прекрасно! Еще раз: «зуб».

— Зуб, — повторяет Софья Александровна.

Профессор поворачивается к Наталье Петровне:

— Ну вот видите, может же она говорить! Значит, надо учить.

Ира со страхом думала только о том, что же ей скажет профессор, если он такое говорит Софье Александровне. Вероятно, об этом же думала и Маша: она с интересом поглядывала на Иру. Сама Маша, видно, ничего не боялась.

Обогнув кровать Софьи Александровны, профессор подошел к Маше.

— Вытяните правую руку, — попросил профессор Машу. — Так. Теперь правой рукой попробуйте достать до носа.

Маша силится достать до носа и попадает в ухо.

— Хорошо, хорошо, не надо больше, — останавливает трясущуюся Машину руку профессор. — Вторую группу оставим. Где работаешь-то?