Насу Киноко: Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 04 — Храм пустоты

Но не для меня.

Для нынешней «меня» вчера было только пустотой.

— Далее. Повреждения ваших глаз тоже не слишком серьезны. В плане глазных травм удары тупым предметом всегда считались наименее опасными. Это просто счастье, что у вас под рукой вчерашней ночью не оказалось ножниц или еще чего-нибудь острого. Мы постараемся снять повязку как можно скорее. Думаю, вы уже сможете полюбоваться пейзажем за окном на следующей неделе или около того.

В словах доктора звучал мягкий упрек. Должно быть, моя попытка выдавить себе глаза заставила его здорово понервничать. Прошлой ночью он уже пытался выспросить, зачем я это сделала, но не получил ответа.

— С сегодняшнего дня я назначил вам физиотерапевтические упражнения по утрам и после обеда. Но что касается посещений членами семьи, боюсь, придется ограничиться одним часом, не более. Мы выпишем вас, как только психика и физическое состояние вернутся к норме. Придется нелегко, но, пожалуйста, постарайтесь вытерпеть.

Его речь, как и можно было ожидать, вогнала меня в мрачное настроение.

Отвернув голову от излучающего жизнелюбие доктора, я попыталась поднять правую руку. Но она почти не слушалась. Мало того, тело совершенно не ощущалось моим собственным. Жест получился страшно замедленным, словно во сне. Настоящей была только боль, грызущая мышцы и суставы. Едва выносимой.

Неудивительно — ведь я не использовала их целых два года.

— На это утро — все. Поскольку вы успокоились и пришли в себя, я не буду назначать постоянную сиделку. Если вам что-нибудь потребуется, рядом с подушкой находится кнопка. За следующей по коридору дверью — пост медсестры. Не стесняйтесь вызвать ее, как только вам что-нибудь потребуется — даже незначительное.

Доктор говорил мягко и доброжелательно. Хотя я и не могла его видеть, уверена, что с его губ не сходила довольная улыбка. Поднявшись, чтобы выйти, он остановился у двери и добавил, как будто только что вспомнил:

— Ах, да. С завтрашнего дня вас будет посещать консультант. Психолог-логопед. Наш специалист ненамного старше вас, думаю, вы сможете беседовать без напряжения. Сейчас важнее всего восстановить ваши речевые функции.

Дверь закрылась, и я осталось одна.

Лежа на больничной кровати, безучастно обратив лицо вперед, я подняла руки, приложив ладони к закрывающей глаза повязке.

— Мое имя… — прошептала я пересохшими, едва двигающимися губами. — …Рёги Шики.

Но человека с таким именем более не существовало.

Потому, что два года холодной пустоты убили меня.

Нет, я прекрасно помнила все, что относилось к жизни Рёги Шики: детство, родителей, школу. Но что с того? Что значат эти воспоминания для того, кто умер и случайно вернулся обратно?

Два бесконечных года пустоты полностью нарушили связь между «мной-нынешней» и «мной-прошлой», словно между расцепленными вагонами.

Безусловно, я — в теле Рёги Шики, ничьем ином. Но я не могу признать ее воспоминания, ее память своими.

Возрожденная, восставшая из мертвых личность словно смотрела на экран, где крутился фильм о жизни человека, которого звали Рёги Шики. Но его главная героиня — совсем не я.

Словно призрак, случайно проступивший на негативе.

Я закусила губу.

Понятия не имею, кто я такая.

Совсем не уверена, что Рёги Шики — это я.

Наверное, подобным образом себя ощущает человек, полностью лишенный индивидуальности.

Это тело — пустая ракушка, пещера, в которой уныло и одиноко завывает ветер.

Не знаю, откуда, но в моей груди возникла огромная дыра.

Так тревожно. Так одиноко.

Мое сердце — словно пропавший кусочек головоломки. Без него я стала пустой, невесомой, словно перышко.

Во мне так пусто, что я не видела причины, по которой стоило бы утруждаться и жить дальше.

«Но — что же, если даже и так, Шики»?

Какая мне, в конце концов, разница?

Удивительно, но эта тревога, эта нервная дрожь утраты, которая стискивала сердце, оказались такими знакомыми… почти родными. Словно я вернулась домой.

Тоска. Боль.

Но они были так привычны для той девочки по имени Рёги Шики — она жила в них, словно рыбка в воде, с самого детства.

Апатия. Безразличность.

Возвращение к жизни через два года смертного сна? Что же с того? Оно не заставит меня дрогнуть и загореться человеческим теплом.

Гораздо лучше плыть в потоке времени, словно невесомая пушинка на ветру. Не нужная никому. Не задевающая никого. Не чувствующая ничего.

Не чувствующая даже того, что все-таки жива.