Насу Киноко: Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 04 — Храм пустоты

— Изображаешь всезнайку?..

Повернув лицо на голос, словно, чтобы прожечь Тоуко взглядом, я вздрогнула. На миг, без предупреждения, мои забинтованные ослепленные глаза поймали женский силуэт, перечеркнутый черными линиями.

В линиях отчетливыми, словно змеиными, кольцами свернулась смерть. Смерть, готовая выпрыгнуть и броситься на меня.

— Видишь? Тебе не требуется много усилий, чтобы различить швы в реальности. И точно так же бродячие духи отлично видят тебя. Твое тело крайне привлекательно для них, это — прекрасный сосуд, который они жаждут заполучить. Если ты не проснешься, наконец, тебя затащат во тьму и убьют.

«Затащат и убьют»? Говоря о духах, она имеет в виду тот белый дым? Но ведь он больше ни разу не появлялся.

— Бродячие духи — распадающиеся кусочки душ, остающиеся после смерти. Они не обладают собственной волей и просто витают вокруг. Но постепенно они могут слипаться в некую общность, до тех пор, пока не превратятся в призрака. В отсутствии сознания ими руководят примитивные инстинкты. «Вернуться обратно» или «хочу человеческое тело» — что-то вроде того. Как ты понимаешь, в госпитале бродячих духов — пруд пруди. Получившиеся из них призраки бродят здесь кругами, на ощупь разыскивая подходящее тело, куда смогли бы вселиться. Они так прозрачны и слабы, что обычный человек не может ни почувствовать их присутствия, ни общаться с ними. Бродячие духи инстинктивно выбирают и преследуют людей, обладающих паранормальными способностями — тех, кто способен чувствовать, воспринимать их. Маги, которые имеют опыт общения с призраками — кое-кто работает с ними и даже зарабатывает на этом — защищают свое индивидуальное «эго» с помощью специальных щитов, и не позволяют бродячим духам завладеть собой. Но на человека с опустевшим сердцем — к примеру, на тебя — призраки бросятся, как мухи на мед. Особенно, если ты потворствуешь им.

В ее голосе прозвучало плохо скрытое презрение.

Так вот зачем ко мне приходил тот дым. Но почему же призрак не смог овладеть мной? Ведь я и не собиралась сопротивляться, плавая в вязком киселе бездеятельности и безразличия. Хотите мое тело? Пожалуйста — мне все равно.

Докторша, безошибочно уловив мое настроение, встала и ядовито проговорила:

— Выглядит жалко. Если нет воли — не поможет и рунная защита. Не предполагала, что ты сдашься так легко. Как-то это не вписывается в твой образ… но — дело твое.

Повернувшись спиной, она решительно шагнула к двери. Но, уже задвигая створку, все же задержалась на секунду, бросив через плечо:

— Значит, ШИКИ в самом деле умер впустую, Рёги Шики?

Мне нечего было ответить на это.

Что же она за человек, эта докторша? Что за привычка — безжалостно вонзать свои шпильки как раз туда, где больнее всего?..

Ночь.

Меня поглотила глубокая чернильная тьма. Даже отдаленных звуков ходьбы не доносилось из пустынных коридоров. Здесь, в стенах маленькой больничной палаты, молчание застыло, словно зеркальные воды сокрытого в самом сердце гор ледяного озера.

Но в моей груди не было покоя.

Вопрос, брошенный на прощание разочарованной собеседницей, жег меня огнем.

Ради чего же умер ШИКИ, заслонивший собой Шики?

Его уже не спросишь.

ШИКИ ушел.

Почему же он исчез?

В обмен на что он выбрал эту долю?

ШИКИ, которому так нравилось видеть сны.

Он спал — почти всегда. Но в ту дождливую ночь он отринул свое существование, свое «я», свои сны. И умер.

Моя половина, с которой я больше никогда не встречусь. Та, которой просто не должно было существовать.

ШИКИ, который тоже был мной.

Надо успокоиться. Чтобы принять решение надо успокоиться. Может быть, я смогу понять, почему он так поступил, если перелистаю унаследованные воспоминания?

Мои мысли прервал скрип двери.

Кто-то вошел в палату — медленные тяжелые шаги приблизились к койке. Медсестра? Едва ли, ведь время давно уже перевалило за полночь.

Это не может быть посетитель, но тогда кто же?…

В этот момент на горло мне легли жесткие холодные ладони. Стальная хватка сдавила так, что, казалось, в следующую секунду шейные позвонки хрустнут и рассыплются.

Задушенный болезненный вскрик — единственное, что смогла выдавить Шики.

Она не могла дышать. Впрочем, сжатая, точно тисками, шея должна была сломаться раньше, чем удушье убьет ее.

Шики в отчаянии обратила на нежданного врага взор своих невидящих глаз.

Это был… не человек.

Нет, тело оказалось человеческим, то тот, кто сейчас безжалостно выдавливал из нее жизнь, был уже давно мертв. На Шики навалился тяжелый и уже остывший труп, который заставила прийти в движение какая-то непонятная, но явно не человеческая сила.