Имоджен Эдвардс-Джонс - Модный Вавилон

У меня есть целая коллекция рисунков, на которых изображены обнаженные красотки — это силуэты, с помощью которых я конструирую одежду. Страницы моего блокнота покрыты набросками женских фигур. От сезона к сезону силуэты меняются. Этой осенью они стали совсем худенькими, поднялись на шпильки, приобрели гордую осанку и обзавелись прическами в духе Эммы Пил. Она действительно меня вдохновляет. К сожалению, сегодня понадобится что-то большее, нежели созерцание графики, чтобы я смогла взяться за дело.

— Мими здесь? — спрашивает Александр.

— Да.

— У нее должны быть новые образцы, — говорит он и ободряюще улыбается.

— Я очень на это надеюсь, — отвечаю я со вздохом.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Талии… лодыжки… плечи…

— Как всегда. — Александр снова улыбается. — И никаких задниц?

— Задниц? — Я смотрю на него как на полного кретина. — Задницы — это Дженнифер Лопес и прошлый век.

— Ладно, — говорит он. — К счастью, в нашей фирме я занимаюсь делом, а ты творчеством.

— Вопрос в том, что задумала Миуччия? — бормочу я.

— Если бы мы это узнали, то были бы точно такими же миллионерами, как она.

Я сажусь за стол и ищу в сети последнюю коллекцию Миуччии Прады. Прокручиваю слайд-шоу и увеличиваю каждую фотографию. Есть что-то грустное в просмотре чужих показов и попытках понять, что эти люди уже сделали и чем заняты сейчас. Но всегда существует несколько дизайнеров, за которыми надо следить, если ты не дура.

Миуччия Прада, наверное, одна из самых продвинутых кутюрье. Она всем модельерам модельер, и к ней относятся как к настоящей провидице. Стоит понаблюдать и за Balenciaga, и за Phoebe Philo. Хотя с тех пор, как богемный стиль вышел из моды, она слегка утратила свою значимость. Очень полезно присматриваться к Алайе и, разумеется, Марку Джакобсу, а в плане фасонов — к Маккуину и Чалаяну. Также всегда нужно следить за теми, кто, по ощущениям, может оказаться на гребне волны. Если повезет, именно таким образом можно будет хотя бы подержаться за их фалды.

Но, к сожалению, все, в конце концов, упирается в наличие ресурсов. У меня нет команды закройщиц, как у Валентино, и целой роты швей, как у Карла Лагерфельда. Карл может вносить изменения и шить новые вещи буквально накануне премьеры. Он способен переделывать свои модели по шесть-семь раз, сдвигая какой-нибудь шов на миллиметр, пока не испытает истинного удовлетворения. Коллекция Миуччии всегда прибывает в последнюю минуту. Prada в состоянии позволить себе многое. Она может задуматься над какой-нибудь грандиозной темой — вроде войны в Ираке, — и, пока другие наряжают манекенщиц в защитные цвета, она выводит на подиум невинных девочек, одетых в белое и похожих на заблудшие души. Миуччия на голову впереди прочих. Она всегда ухватывает то, что все остальные лишь отдаленно чувствуют.

Приходит Мими и застает меня в тот момент, когда я перерисовываю фасон блузки от Prada. Я так погружена в свое занятие, что не слышу ее шагов на лестнице и понимаю, что она здесь, только когда начинает тявкать Крошка Ми. В своем потрясающем черном жакете в обтяжку, юбке до пола и тяжелых байкерских ботинках Мими смотрится просто фантастически. Она возбуждена и устала.

— К чертовой матери, — говорит наш стилист и с шумом сгружает у моего стола шесть огромных пакетов. — Последние два дня — это какой-то ужас. У меня жуткое похмелье.

— Однако здравствуй, — говорю я, откидываясь на спинку стула. — Где была вчера вечером?

— О Боже, — стонет она и хватается за голову; видимо, при одном этом воспоминании у нее разыгрывается мигрень. Или это от стыда? — Я пошла на премьеру — на новый фильм Скарлетт Йоханссон. Провела целое утро, наряжая ее для репортеров и фотографов, — все сделала в лучшем виде, и она, в общем, неплохо начала, но уже в два часа дня совсем расклеилась.

— Она разве не заработала миллион фунтов на последней фотосессии Louis Vuitton?

— Скорее миллион лир. Она не так уж и хороша со своими телесами, — объявляет Мими, вываливая содержимое пакетов на пол.

— Правда?

— Честное слово. Нет уж, дайте мне Сьенну. Она по крайней мере забавная. Во всяком случае, вчера вечером было не так уж и весело. Вечеринка после показа — полный отстой. Скарлетт весь вечер меня просто игнорировала. Как будто не я провела рядом с ней весь этот дурацкий день. Зато там были Симона и Ясмин Ле Бон — хоть что-то хорошее. Ясмин великолепна. И никакой водки, одно шампанское, вот почему сегодня мне так хреново. Потом мы отчалили оттуда целой компанией и пошли в «Кафе де Пари».