Ник Макдонелл - Двенадцать

Однажды вечером Марк Ротко отправился в центр вместе с Тимми, чтобы приобрести фальшивое удостоверение личности. Тимми знал одно заведение на Бликер-стрит, под вывеской «Фото на документы», где ему самому сделали фальшивое удостоверение. Заведение освещалось флюоресцентными лампами и выглядело грязновато, но зато там лежало достаточно журналов, конфет и сигарет, а еще стоял копировальный аппарат. Мужчина за прилавком показал им удостоверение без фотографии. На нем многократно повторялась голограмма, изображающая символ штата Огайо — конский каштан. Мужчина сказал Марку Ротко:

— Никогда не подводит. Сорок долларов.

— Да, сделайте мне такое.

Фотограф убрал длинные волосы в хвост.

Тимми глянул на него. Мужчина поставил Марка Ротко перед белым экраном, взял цифровую камеру и направил ее на Марка. Потом он опустил треногу пониже, снова прицелился и наконец сделал снимок. Марк Ротко был потрясен несметными возможностями, которые, как цветы, распускались у него в сознании, пока он держал удостоверение и смотрел в свои глаза на фотографии. У него появилась новая дата рождения Он заново родился.

Джессика просыпается в своей комнате, а вокруг нее — вся ее коллекция плюшевых медведей. Большие, из «Ф. А. О. Шварц», маленькие мягкие мишки, старые мишки с глазами из пуговиц, бурые мишки, черные мишки — все они сидят, развалившись, на ее кровати. Первое, о чем она думает, это «двенадцать», который она купит на следующий день. «Что за наркотик, — восхищается она. — Как раз для таких, как я. Сегодня вечером, сегодня, сегодня». Тот тип, Лайонел, придет на вечеринку, и она отдаст ему деньги, а потом заторчит. У нее осталось всего около трехсот долларов, но она предложит скинуться каким-нибудь ребятам, скажет, что это на вечеринку, и все будет отлично.

Джессике пока что нечем заняться, только попозже она встретится с матерью за ланчем, поэтому она остается в постели и включает телевизор, чтобы посмотреть утреннее ток-шоу Джерри Спрингера в компании отбросов общества, которые, подставляя друг друга, занимаются кровосмешением, вступают в гомосексуальные и бисексуальные связи, страдают излишним весом, трахаются жарко, причудливо и в готическом стиле, а кроме того, воруют и лгут. Джессика как бы испытывает омерзение, вы понимаете… но вместе с тем шоу ее необъяснимым образом зачаровывает. Может быть, поэтому она иногда задает служанке вопросы про ее сына, который постоянно находит проблемы на свою голову. «Сучка, — осуждает она сама себя. — Может быть, я заслуживаю смерти». Может быть, кому-нибудь следует ее убить. Ба-бах. Так просто. Выстрелить ей в голову. Потом все будут нести околесицу, восхваляя Джессику, а родители будут плакать, да, потому что она была такой милой девочкой, такой удивительной, чудесной девочкой. Ба-бах. Кто-нибудь заходит в школу и жмет на курок. И школу покажут по телевизору. Джессика будет лежать, истекая кровью, а зрители прилипнут к телевизорам и будут следить за развитием событий по каналу Си-эн-эн. Приедет полиция, вокруг нее все обтянут желтой лентой, как это делается на месте преступления, а потом эту ленту пришлют вам в подарок, и можете ее развернуть, можете с ней трахаться, можете от нее кончить. Так ведь? Так что кто-нибудь мог бы просто пристрелить ее. Ба-бах. И она умрет, а все немного призадумаются. Она будет лежать мертвой и никогда больше не будет капризничать, и никогда ей уже не стать плохой женой, а потом и плохой матерью. Ба-бах — и все. «Сначала надо убить эту сучку». Джессика, разволновавшись, рассаживает мягкие игрушки по кругу и разговаривает с ними, слушает, как они беседуют друг с другом. Ток-шоу получается отличное.

— Да, направьте камеру сюда, мы устроим ток-шоу, садитесь, — произносит Джессика. — Итак, в нашей школе творится много разных пакостей, верно?

— Да-да, — соглашается бурый медвежонок Тедди с глазами из черных пуговиц.

— Все ученики слушают дурную музыку, все они придурки, — вторит ему Бетти, большая мягкая розовая зайчиха.

— Верно. Просто хочется убить эту дрянную сучку, — соглашается Тедди.

— Ха-ха, это верно, но мы же не по-настоящему. Мы не сумасшедшие, но если бы ты решил кого-нибудь из них убить, то кого бы убил в первую очередь? — спрашивает зайчиха Бетти.

— Ну, думаю, я бы в первую очередь убил эту дрянь Джессику, — заявляет Тедди. — Взял бы, знаете ли, пистолет и — ба-бах. Прямо в затылок. Заставил бы ее встать на колени, как она встает, чтобы сделать минет всем этим придуркам-футболистам. — Тедди устремляет глаза-пуговки на Джессику. — И если в этот момент посмотреть на ее лицо, то будет видно, как оно на доли секунды вздуется, а потом кровь зальет все перед ней. И она упадет в лужу крови и ударится носом, а нос, наверно, сломается, он еще не окреп после пластической операции. Приедут из Си-эн-эн и все снимут, и в школах по всей стране почтят минутой молчания жертв этого ужасного необъяснимого кровопролития.