Сейс Нотебоом - Красный дождь

Punctum [124] Здесь: одержимость, навязчивая идея ( лат .). — так называл Ролан Барт мелодраматизм, которым грешат некоторые фотографии. А что годится для фотографий, подойдет и для стихов. В стихах Леопарди был свой punctum : мучительное, доведенное до высочайшей степени страдание. Из голых эмоций поэзии не создашь, это известно любому журнальному редактору. Или, подумал он, да простится мне тавтология, только поэзия создает поэзию, и только из великого страдания получается высокая поэзия. Или все это — романтические бредни? Он подошел поближе к небольшому дому, пытаясь разглядеть в полутьме надпись на прикрепленной к фасаду доске. Врезанное в мрамор застывшее страдание, навеки соединившееся с жилищем недоступной возлюбленной, никогда не прочитавшей обращенных к ней строк, сочиненных в ста метрах от ее дома:

Частью темной алхимии, из которой делались стихи, оказалась Тереза Фатгорини, дочь кучера, жившего напротив; сидя у окна библиотеки, он мог слышать ее пение, она-то потом и превратилась в Сильвию. Крюгеру, стоявшему во тьме меж двух несоразмеримых друг с другом домов, почудилось, что эта бессильная мелодрама свершается у него на глазах. Окажись на месте поэта под замком в собственном доме, скажем, Байрон, что бы он делал? Перестал сочинять? Писал бы что-то другое? В любом случае не стал бы сочинять таких стихов. Уж не вообразил ли ты, что можешь изменить судьбу ушедшего поэта, отказавшись от его стихов, с которыми неразрывно связана твоя жизнь?

Поворачиваясь лицом к дворцу, он заметил слева абсолютно темное пространство. Ни фонарей, ни домов. Пошел в ту сторону и оказался в месте, которое, по его соображениям, должно было находиться гораздо дальше от дома поэта. Ошибки быть не могло, имелась и мемориальная доска: холм, с которого поэт в краткий миг своего земного существования созерцал бесконечность, оказался не дальше от отцовского дворца, чем домишко его недоступной возлюбленной. Несколько стихотворений, заключающих в себе вселенную. COLLE DELL INFINITO [126] Холм Бесконечности ( ит .). стояло на доске. Настоящее название холма, Monte Tabor , было забыто из-за стихотворения, в которое теперь, войдя в этот парк, мог попасть любой. Но входить ему не хотелось. Внизу лежала равнина, за которой угадывалось море. Ярко светились фары проезжающих автомобилей, слышался гул, не достигавший городских улиц. В отель он вернулся той же дорогой. И отпер входную дверь ключом, полученным от девушки. Ее уже не было за стойкой. Он вошел в номер, снял и повесил на крючок плащ. Он ждал чего-то. Часы снаружи пробили двенадцать. Интересно, не останавливался ли в этом номере кто-то из поэтов, приезжавших сюда раньше? Рильке, Лоуэлл… любой из них мог, присев к тому же письменному столику, листать привезенные с собой книги; тот же холм, описанный на другом языке: Immer lieb war mir diezer einzame Hugel / und das Geholz, das fast ringsum… That hill pushed off by itself was always dear / to me and the hedges near it … [127] Первые строки из стихотворения Леопарди «Бесконечность» в переводах Р. М. Рильке и Р. Лоуэлла (см. пер. А. Ахматовой). Итальянские стихи, перемещенные в чужую страну алхимиками, обращающими золото одного языка в золото другого, преображенные и в то же время остающиеся самими собою. Он знал с десяток немецких и английских вариантов этих стихов, вот и еще одна загадка: на языке поэта, написавшего стихи, они остаются неизменными, но иноязычные, часто великие поэты раз за разом пытаются улучшить перевод — не ради победы над автором, но почитая за честь выразить таким образом свое восхищение им. Он сложил стопочкой книги на столе, полистал одну, потом другую, закрыл обе, положил перед собой листок бумаги и начал быстро писать:

Тут Крюгер почувствовал, как наваливается на него страшная усталость этого длинного дня. Пересиливая себя, он написал еще несколько слов, сопроводив их вопросительными знаками. Heldin? Grammatik? [129] Героиня? Грамматика? ( нем .) Проглядел текст еще раз и лег в постель. Уже засыпая, он увидел лицо Леопарди: высокий белый воротник, волосы, причесанные по моде того времени, повязанный под ворот черный платок, подпирающий подбородок, ироническая улыбка кривит губы, вызывающий, оценивающий взгляд огромных глаз… вдруг поэт улыбнулся ему; Крюгер подумал, что должен улыбнуться в ответ, и уснул.