– Незнаю, – ответил Иван. – Алгебру написал на «отлично», геометрию тоже, но сказали, что плохо. Работу мою мне почему-то не показали. Стелла сказала, что вы не в ладах с директором?
– Незнаю. Я – с ним в ладах. Нина Наумовна хотела стать моим репетитором, но у нас с мамой нет таких денег. Она получала очень мало, а сейчас ещё меньше. В третьей четверти не аттестовала по алгебре, а по геометрии поставила двойку.
– Он с другом был пионервожатым в шестом. Сделали фотолабораторию, кукольный театр, оформляли колонну школы. Иван актовый зал оформил к Новому году, – проговорила Стелла и встала к окну. – Его стихотворения и фотокарточки печатают часто в газете. В «Пионерской правде» недавно была заметка.
– Кое-что мне известно, – Вера Ильинична удивлённо смотрела на подростка и машинально протирала очки платочком. По классу гулял сквозняк, пытавшийся забавляться страницами книги. В раскрытые форточки втекал тяжелый горячий воздух. Со стороны реки наползала чёрно-сизая туча. В коридоре кто-то смеялся громко и неестественно. Доносился стук молотка в соседнем классе.
– Он сказал на уроке истории, что коммунизма не будет. Протестуя против стиляжничества, пришёл на линейку первого сентября в шароварах. Вы бы их видели – шире Чёрного моря.
– Помню. Это вы?
– Не протестовал я, – сказал Бабкин. – Честное слово. Так получилось.
– А ещё Иван собирает историю города. У него есть доказательства, что наша крепость была построена до похода Ермака. Он говорит, что Русь была не только Киевской, но и Сибирской. Пушечные стволы, которые подняли со дна, попали сюда не на стругах Ермака, а намного раньше. Захоронения рассказывают, что здесь жили люди культурные и грамотные. Не кочевники, но умеющие разводить скот, обрабатывать землю. Отряды Ермака прибыли в Сибирь не завоёвывать, а защищать от набегов.
– Вы хотите стать историком?
– Незнаю, – смущённо ответил Иван, с благодарностью посматривая на Стеллу. – Нравится история. Я нечаянно вывел формулу для устного счёта прогрессий.
– Каких? – удивилась Стелла Кропачёва.
– Геометрических и арифметических. …Прошу задание. Вы можете проверять ответы на доске, – обратился он к девушке с кукольным личиком.
Ивана опять занесло. Он начал хвастаться своим математическим фокусом перед учительницей, перед сидевшими. Захотел показать, что он не лыком шит. Это ничего, что его оставили на осень, что его мама не занимает высокий пост в обкоме, а папа где-то живёт, забыв о родном сыне, который не как все. Умеет делать то, что другим школьники не по силам. В такие минуты он был сам себе противен, но ничего не мог поделать с собой. Честолюбие, желание показать себя с другой стороны, доказывая, свою значимость.
Что тут плохого, не присваивает чужое, не ворует… Просто рассказывает о том, что может. Не выпендривается, но хвастается. Хорошо, что Сергей и Стас не видят его, а то бы друзья изменили о нём свои мнения.
Бабкин решал прогрессии. Им восторгались. Удивлялись. А он опять парил, но на этот раз над полом класса, едва не задевал белые круглые плафоны. Упивался триумфом. А выпил всего-то полстакана сухого вина. настроение поднялось, и уже Бабкин мало понимал себя, стараясь поразить слушателей знаниями.
Пятеро отстающих сидели, распахнув рты, просто ели Ивана всеми глазами. Стелла тоже впилась в него и восхищённо качала очаровательной головкой.
Если бы та суровая молчаливая так смотрела на него. …Да, тогда он летал. Ведь мячи всегда подавала только ему. Его полёты над площадкой, над сопкой одноклассники видели. Стасик удивился. И не только он. Она не удивлялась, словно знала, что может и не такое.
Иван вспомнил, как пришёл на тренировку дворовой команды с Крохиным. Стасик готовил мяч, а Панфилов занимался с основным составом гимнастикой. Мальчики четвертых и пятых классов разминались. Дуднев инструктировал свою дружину, стоял у ворот в окружении футболистов постарше. Футбольное поле – на пустыре недалеко от старенького домика. За ним возвышалась громадина из семи этажей. Разметка сделана недавно. В неглубоких канавках белый песок со стройки. Стасик разделил ребят на две команды. Иван встал в ворота. Ребята играли легко, свободно, отрабатывая отбор мяча, передачи головой. Бабкин понял, что он не тот, каким был на сопке. Ему забивали легко и непринуждённо. Ему было смешно. «Зачем я сюда пришёл? – спрашивал себя. – Понятно, что никакой я вратарь. Стасика подвёл. Говорил ему, убеждал, что только на горке у него тогда получалось нечто. Лёгкий волейбольный мяч был ему послушен».
Читать дальше