Дорис Лессинг - Любовь, опять любовь

Вошедший Хэл неодобрительно поднял брови и поджал губы, как бы порицая пациента за образ жизни, не соответствующий рекомендуемым им образцам. В данном случае неодобрение относилось к гостиной сестры, в которой давно пора навести порядок. Он сурово глянул на стул с веселенькой, но несколько поблекшей обивкой, стоявший напротив Сары, как бы испрашивая разрешения на него усесться. Уселся.

Хэл не был старшим братом, как можно было бы заключить из его покровительственной манеры поведения. Он на три года младше Сары. Крупный усадистый мужчина, видом своим внушающий пациентам доверие. Врачебная карьера его складывалась весьма удачно, да и на семейную жизнь он не жаловался, хотя изменял Энн направо и налево. Она его прощала. Должно быть, прощала. Точно никто не знал, ибо она ни с кем такие вопросы не обсуждала. Возможно, Энн не интересовали его похождения. Или все считали, что не простить его невозможно. Прощенный или непрощенный, Хэл сидел, сложив руки на груди, расставив ноги и уперев их в пол, как будто боялся свалиться. Выглядел он как сосунок-переросток. Мелкие завитки черных волос, аккуратное пузечко, мелкий подбородок, маленькие черные глаза, как две изюмины.

Сара принялась предлагать гостям чай, кофе, иные напитки, но Хэл нетерпеливо отмахнулся. Деловой человек, ничего не скажешь.

— Послушай, — перешел он сразу к делу. — Мы все знаем, как у тебя все хорошо получается ладить с Джойс.

— Я тоже так считаю.

— Подожди, Сара…

И он начал провозглашать избитые истины, опровергая еще не услышанные доводы сестры, убивая время, которое, казалось, призывал беречь. И «Джойс считает тебя матерью», и «мы считаем тебя фактической матерью Джойс» — все эти аргументы прозвучали уже в который раз. Он поглядывал на Энн, как будто ожидая от нее подтверждения, но та дымила, не отрываясь от окна. И, наконец, «ты не можешь взять и бросить ее так — ни с того ни с сего».

— Я не в большей степени бросила Джойс, чем ее родители.

Хэл раздраженно дернул руками и обиженно скривил губы.

— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, Сара.

— Ты хочешь сказать, что я должна бросить работу и сидеть дома, поджидая, когда Джойс вдруг вздумается объявиться.

Хоть через полгода. Потому что раньше она, чего доброго, и не объявится.

— Вот именно, — буркнула Энн.

Хэлу не понравилось, что против него объединились двое.

— Почему ты не можешь брать ее с собой на свои репетиции?

— А почему ты не можешь брать ее с собой в больницу? Или на Харли-стрит? Почему Энн не может бросить работу и сидеть дома, дожидаться Джойс?

— Вот именно. — На этот раз Энн сопроводила реплику декоративным смешком. Она вяло махнула рукой, как бы разгоняя дым, показывая, что сожалеет о своей вредной привычке.

— Послушай, Хэл, — сказала Сара, понизив голос. — Не забывай, что Джойс больше не дитя. Она давно выросла, она уже женщина.

— Он этого не видит, — добавила Энн. — Не способен сообразить.

— Да перестаньте вы! — взорвался Хэл и тут же сник. Уронил руки, опустил голову, сжался, как будто уменьшился в размерах.

Человек, шагавший по жизни от успеха к успеху, натолкнулся на, неразрешимую проблему, возникшую не день или неделю назад, а давным-давно. Получается, что он на эту проблему просто-напросто закрывал глаза.

— Ужасно, ужасно, — пробормотал Хэл. — Что же нам теперь делать? Моя дочь общается с подонками и бездельниками.

— Твоя дочь общается с алкоголиками, наркоманами и проститутками, — безжалостно уточнила Энн, полностью разворачиваясь наконец к Саре и Хэлу. — Пора взглянуть правде в глаза. Ничего мы не можем сейчас сделать. Разве что приковать к кровати, запереть на замок. Атак… Ждать, авось появится. И скажи, почему ты всегда на нее орешь? Не диво, что Джойс убегает к Саре.

Людй, никогда в жизни ничем не болевшие, заболев неожиданно в первый раз, переживают шок, могут даже умереть с перепугу. Такого же масштаба моральный шок пережил Хэл. Если признать поражение, что последует? Он сидел без движения, шумно дышал, не глядя ни на сестру, ни на жену.

— Ужасно, ужасно, — вздохнул он наконец и встал.

— Да, дорогой, именно ужасно, — подтвердила Энн, как будто смакуя этот ужас. — И вся жизнь прошла ужасно, а грядущее еще ужаснее.

— Надо что-то предпринять, — потерянно бормотал Хэл, словно бы возвращаясь к началу беседы.

— Бог ты мой! — вздохнула Сара.

— Смешные вы ребята. — И Энн усмехнулась. Презрительно.

Возмущенная Сара чувствовала, что ей опять достанется роль козла отпущения.