РИЧАРД ФЛАНАГАН - КНИГА РЫБ ГОУЛДА

За пять дней до казни с неба начали падать хлопья пепла и сажи. Когда ветер набрал силу, на нас обрушился настоящий дождь из обуглившихся листьев мирта и обожжённых веток папоротника; они полностью сохранили форму, но стали чёрными и хрусткими, эти знаки нашей судьбы, порхающие повсюду, слетающие на плечи и головы вестниками бед, насланных из иного мира, из другого времени; однако мы неверно истолковали их, а потому сие кружение оказалось напрасным.

За трое суток до казни выпало столько пепла, что в некоторых местах воздвиглись сугробы, в кои нога проваливалась до бедра, и к следующему утру только крыши бараков, верхние этажи самых высоких зданий да узкие проулки, которые команда колодников расчищала всю ночь в поте лица, напоминали, что на сём острове, выглядевшем теперь огромной кучей золы, некогда существовало поселение.

Северо-восточный ветер всё крепчал и крепчал, пожар ещё более разгорелся и подступил ближе; и каторжники, где бы они ни находились: в камерах смертников ли, в командах колодников или на тёплых местечках, — ощутили его силу, осознали вполне его мощь и поверили, что это дело рук Брейди, часть его грандиозного замысла, по исполнении коего мы все станем свободны — о, сколь велик сей человек! Использовать поработившую нас природу, заставить её освободить порабощённых и в то же время уничтожить себя саму! И они стали ждать, когда наконец сей великий муж, и Маккейб, и остальные его сподвижники нагрянут, словно величественные всадники Апокалипсиса, вырвавшиеся из ада в предначертанный день, чтобы творить огненный, праведный суд под гром своих мушкетов.

И, зная, что судный день близок, арестанты уже не обращали внимания ни на солдат, ни на констеблей.

За сутки до казни я услышал, как стражники шепчутся о том, что пильщик Бен Джошуа отказался взять в руки пилу и заявил Муше Пугу:

— Брейди доберётся и до тебя, Муша. — Так прямо вот и сказал, а потом добавил: — Брейди тебя скрутит верёвками, как тушку цыплёнка для жарки, и твою мошонку подвяжет тоже; он заткнёт твою грязную глотку кляпом и будет держать твою голову под водой, пока твои зенки не вылезут на лоб; и будут тебе бусины вместо глаз и молот вместо твоих дружков, которые тебе больше не помогут, ибо его вобьют в тебя на целую сажень.

Муша Пуг дал ему, однако удар сей мог показаться чувствительным скорее женщине, чем мужчине, и нанесён был не кулаком, а тыльною стороной руки, а потом Муша Пуг отвернулся и пошёл прочь, ковыляя на своих трёх ногах, и все поняли, что он просто шлёпнул, а не припечатал. Все видели, как Муша Пуг уходит, и все понимали, почему дело ограничилось шлепком. И колодники подняли констеблей на смех, когда те приказали им браться за работу, а эти констебли-надсмотрщики, набранные из арестантов, отказались применить силу, когда начальство приказало им навести порядок. Вместо того чтобы бить ослушников чем ни попадя, часть из них разбрелась по своим углам от греха подальше, другая постаралась снискать расположение смутьянов, угощая их табаком, шуточками и делясь предположениями, сколько народу придёт с блистательным Брейди.

Артель лесорубов отказалась покинуть остров и тем более отправиться вверх по реке. На верфи плотники разлеглись внутри корпуса куттера, который они в то время строили, а бочары пошли прочь от недоделанных бочек, напоминающих полураскрытые бутоны, и никакие угрозы, никакие мольбы не заставили никого пошевелить хоть мизинцем, так что вскоре весь остров замер и все — как надсмотрщики, так и их подопечные — просто ждали, что будет.

Но вот Муша Пуг выкатил бочонок с ромом, потом другой и пошёл по кругу, угощая и пильщиков, и корабелов, и бочаров — словом, всех работников верфи, говоря им, что добрые каторжане кобберы не должны быть доносчиками. Потом подошли солдаты, но только затем, чтобы забрать бочонок себе в казарму, где и сидели, как мыши, тихо выпивая, кто — чтобы обрести мужество, а кто — дабы забыться. К заходу солнца весь остров был вдрызг пьяным, все разговоры сводились к безумным мечтам о новой жизни, все глаза пристально наблюдали за горным массивом на востоке, ожидая разглядеть в дыму хоть какой-нибудь знак скорейшего пришествия Брейди, и даже я, сидя в камере смертников среди кромешной тьмы и ожидая назначенной на утро казни, не мог подавить слабый всплеск надежды.

Никто из горстки уцелевших не мог впоследствии толком описать, что творилось на острове, ибо слишком много жутких картин предстало их взорам, странных и ужасных видений, вкруг коих вздымались огненные столпы адского пламени, трепещущего на ветру, словно покрытые пухом морских птиц Комендантовы эполеты.