Григорий Ряжский - Колония нескучного режима

Объяснять не требовалось. И так было более чем понятно, что чекисты в штатском при таком раскладе не потребуются, и об этом позаботится лично сам «приближенный куда надо» академик Спиркин. А это существенно упрощало свободу жизни и передвижений в Лондоне. Ну, а Лондон того стоил, в этом Сева не сомневался. Кольнуло немножечко, конечно, что снова делиться с бездарем придётся какой-никакой славой, но «колючка» как возникла, так же быстро и исчезла. Гирьки на весах изначально были слишком неравны: и потому что физически имели разный вес, и оттого ещё, что взвешивался качественно различный товар.

— И потом… — доверительно укрупнил собственные намёки Спиркин. — Ты пойми, Всеволод, едешь в первый раз, сразу в Англию, опять же — еврей, беспартийный, неженатый, родителей — тоже нет, — он хмыкнул, — как и ни одной прочей зацепки за родину. Да ещё к тому же к демократам сраным даже ни разу не выпускался! Ты чего, братец, с дуба рухнул? Да ты б сроду туда не выбрался, ни по какому! Так что цени, Штерингасик, отеческую заботу и трудись на благо. Остальное, как говорится, приложим. Есть, слава богу, кому ещё прикладывать. Добро?

Разумеется, это было добро. Может, не вполне то самое, о котором мечталось, но сам факт, что он, Севка Штерингас, летит в Лондон и что там, в Англии, уважительно отнеслись к условию его приезда и пригласили в паре с ним ненужного им по большому счёту институтского функционера, вызывал оптимистичный и многообещающий настрой. Правда, без огорчения не обошлось. За несколько дней до его вылета, в середине октября, сестрам Харпер телеграммой сообщили из Лондона, что скончался старый Мэттью. Умер во сне, в брайтонском доме. И что похороны, организуемые «Harper Foundation», назначены на среду.

Джон узнал новость вечером, поздно, вернувшись с выпаса. Был нетрезв сильнее обычного, потому что прошедший день стал в сезоне последним. Назавтра скотину переводили на зимний амбарный постой, и по такому случаю в этот вечер пастуха Ивана потчевали с размахом. Собрались соседи очередника, каждый со своим первачом, и каждый желал сказать добрые прощальные слова. До мая теперь, до нового выпаса. О смерти отца сообщил Юлик, потому что девочки, Триш и Прис, незамедлительно уехали в Москву, ещё днём, достать билеты на ближайший рейс — их в срочном порядке повёз туда Гвидон. Джон ничего не сказал, постоял на месте, потом зашёл к Юлику в дом, забрал там мутную бутыль и ушёл к себе, в пристройку. Шварц подождал какое-то время, но вслед за тестем идти не решился. Подумал, пусть один побудет, свыкнется с мыслью и вообще. С другой стороны, деду девяносто два было, супервозраст. Но… в том-то и дело, что «но». В это самое «но» всё обычно и упирается. И судьбы рушатся, и обиды дышать не дают, и радости, какой ждёшь, не получается. Так и не свиделись сын с отцом, два самых родных человека, два Харпера, два английских аристократа.

Билеты получились на тот же рейс, каким летел Сева. Созвонились и в аэропорт уже ехали вместе, рулил Гвидон. Накануне отъезда позвонила Мира Борисовна, с напутствием. Сказала, Севочка, милый, будь, пожалуйста, поосторожней там, повнимательней. Сам понимаешь, куда отправляют. Такое доверие нельзя не оправдать. Что там у тебя за доклад будет, поинтересовалась из вежливости. Про вредителей, ответил он честно. Мира Борисовна насторожённо умолкла, но потом переспросила, про каких именно вредителей он собирается докладывать. Сева успокоил, терпеливо объяснив, что про вредителей сельскохозяйственных культур, про грибки разные, другими словами. Вернее, про устойчивость самих культур против вредителей. Чтобы у человечества всегда было много хлеба. И чтобы его хватало всем людям на земле. Тогда Мира успокоилась и лишь посоветовала не брать с собой ключи, чтобы не украли в дороге, а пусть лучше Параша, когда он сам скажет, приедет к нему на Чистые пруды и дождётся в квартире, пока он не доедет до дому. И откроет ему сама. А заодно поесть приготовит что-нибудь. И девочке его, этой милой Ницце, не придётся в этом случае беспокоиться и еду готовить. А кстати говоря, умеет она готовить? Продукты покупает? Может, всё же пускай лучше Параша? Как прежде?

Спиркин прибыл в аэропорт на чёрной «Волге», институтской. Штерингасу, зажатому обстоятельствами, вынужденно пришлось представить англичанок академику. И он, стараясь не вызвать ненужного интереса шефа, сделал это вежливо, мимоходом и весьма уклончиво, без детализации. Сказал, это сёстры, как видите, Присцилла и Патриция, живут в Союзе, замужем за родственниками моих знакомых, работают в провинции, преподаватели музыки и английского языка. Потом, после паузы, когда остались с шефом наедине, добавил, на всякий случай, что, мол, по обмену они тут, по долгосрочному. Едут в отпуск, а Патриция заодно ещё рожать будет у себя дома, в Лондоне. И всё.