Анна Бялко - Обман

В общем, время шло как-то быстро, довольно весело и совершенно незаметно. Наступил и уже даже перевалил за середину декабрь, все покрылось снегом, в воздухе запахло Новым годом и праздником – еще одно забытое ощущение. Петя, похоже, сделал какие-то свои выводы по поводу моих отношений с Валькой, потому что намеки на кофе становились все настойчивей и отчетливей. В общем, я и сама не находила причин, отчего бы старым друзьям не выпить как-нибудь по чашке кофе вечером в пятницу, после посещения ресторана, в интимной обстановке Петиной холостяцкой квартиры. К себе мне все-таки его вести не хотелось, незачем пока это, а вот зайти к нему... Да хоть бы и в ближайшую пятницу...

В этот день мы пошли не в ресторан, а в ночной клуб. Довольно большой и модный, как объяснил мне Петя, – сама я в этом не разбиралась. Про рестораны еще что-то понимала, а уж про эти заведения – совсем ничего. Я там никогда не была. По ночным клубам жен, вернее, супруг, не водят. Это – для девочек. И вот теперь я в этом качестве, наконец, сюда и попала.

Мне не понравилось. Прямо очень. Во-первых, громко. Музыка орала – себя самого слышно не было, не то что соседа. Накурено так, что дым стоит сплошной завесой. Потом – свет. То есть, вернее, не свет, а темнота, перебиваемая ярко-неоновыми вспышками, в которых все, что не было черным, казалось мертвенно-синим. А если к этому добавить мигание разноцветных лампочек вокруг эстрады, или танцпола, или как они там называют эту площадку в центре, так просто хотелось надеть черные очки. Желательно сплошные.

Еда, может, была и ничего, но вот вся эта обстановочка... Мне даже пришло в голову, что, может, Петька специально выбрал такое место, чтобы меня зомбировать и я не брыкалась бы потом насчет кофе. Смысл в этом был. Попав из этой пыточной камеры на свежий воздух и в тишину, я могла бы от радости и вправду поехать куда угодно. Надо было, наверно, ему заранее сказать, что я и так не против, мучиться бы не пришлось.

С действительностью меня примирили, как это ни странно, танцы. С ума сойти. Я – и танцы. Такого сто лет не случалось, со времен школьных дискотек. А тут оказалось, что это очень здорово, что я страшно по танцам скучала, что медленный танец – это ужасно романтично и что если бы убрать все эти вспышки, взблески и людей вокруг...

Тут я их и увидела. Вернее, сначала – его. Гришу. Он сидел вполоборота ко мне, столика за три от нашего, и был совершенно поглощен беседой. С кем – я не разглядела, да мне, если честно, было не до того. Если Гриша, значит, и Валька здесь! Они вечно вместе ходят, «по делам фирмы» или «расслабиться». Кошмар! Сейчас они меня увидят, и что тогда будет! Надо срочно убегать.

Я уткнулась лицом в Петино плечо и стала из-за него осматривать зал, ища Вальку. В пределах видимости его не наблюдалось. Я вгляделась попристальнее в Гришиного соседа, и тут... Это был вообще не сосед, а соседка. Белокурая баба, чем-то знакомая мне. Боже праведный! Это была Марина!

Испуг во мне сменился дикой яростью. Вот мерзавка! Да как она посмела! Совсем с ума сошла. Откуда она вообще узнала Гришу, вернее, не Гришу, а про Гришу, про то, что я когда-то с ним... Стоп. Ничего не было, было и прошло, нечего узнавать. Но все-таки? Уж точно я ей не говорила, а он тем более не мог. Опять стоп. Конечно, не мог, ведь я – это она, вернее она – это я. Не мог же он мне – обо мне. Но тогда...

Мы развернулись в танце, и я оглядела сцену под другим углом. Сидят, шепчутся и держатся за руки. Свинство какое. Ну, шепчутся – это еще понятно, тут, кроме как на ухо, и не поговоришь, но за руки... Очевидно, что у них роман. И это бы еще ладно, хотя и гадость, но чтоб в публичное место пойти... Разве я могла бы... А Валька узнает...

И тут до меня дошло, что основная причина моей злости – это не ревность к Грише и не опасения за свою репутацию, а то, что они обманывают моего мужа. Вальку. Жена, можно сказать, и сотрудник. Первый зам и всякое такое. За его спиной. Кстати, интересно, а где же он сам? Время позднее, хоть и пятница. Хотя, наверное, тоже где-то шатается, расслабляется после трудной недели. Это только я, дура, сидела, как привязанная, в девять спать ложилась. Нет, но Марина-то какова. Так нельзя. Надо что-то делать. Надо ей сказать.

Тут музыка, по счастью, кончилась, мы вернулись за столик, и я обрела относительную свободу действий. Так. Во-первых, надо сесть, чтобы их видеть. Во-вторых, надо, чтобы меня саму не заметили. Быстро решив в уме эту тактическую задачу, я развернула должным образом свой стул, объяснив Пете, что мне так меньше бьет по глазам. Теперь, наверное, надо дождаться, пока Марина выйдет в туалет, и отловить ее там без свидетелей.