Грэм Свифт - Свет дня

Я чувствовал себя здесь примерно так же, как в картинных галереях, куда в свое время ходил из-за Элен. Точно вторгся куда-то, вошел не в ту дверь. Скрип ботинок. Нет, руками трогать нельзя.

Здесь тоже были вещи не моего уровня — хотя почему не моего, когда у меня в кармане ключи? Картины в том числе. Как будто пустая стена — слишком печальная штука. Может, так оно и есть.

И книги, масса книг. На втором этаже (та самая лестница, по которой Боб носил наверх жалкие пожитки Кристины) была комната, выходящая в сад и сплошь уставленная книгами. Сарина, конечно, — ее кабинет. Здесь она работала, переводила. Ее стол. Ее кресло.

Я сел в него, положил руки на стол, провел по гладкой поверхности пальцами. Передо мной окно, за окном сад. Голые ветви. Лужайка — та самая, где сделали снимок. Старая куртка Боба. А вокруг, по всем стенам — книги. Великое множество. И на английском, и на других языках.

Я повернулся на крутящемся кресле. Чуть закружилась голова. Глядя на книги, я глубоко вздохнул. Смешно — как будто можно обойтись без чтения, просто втянуть в себя всю премудрость с воздухом. Нет, книги — это не мое, я человек действия. Легавый, ищейка, ловец злоумышленников. Тот волк, которого ноги кормят.

Хотя, если разобраться, наполовину это смотреть и думать. Наполовину это у тебя в голове.

И неужели та, которая работала в этой комнате, за этим столом, среди всех этих книг, — та, чья жизнь, ясное дело, большей частью шла у нее в голове, — могла совершить такой поступок? Схватить нож и…

Детективная работа. Интуиция.

Я вдыхал ее книги. Взял одну. Слова расплывались. Ныряльщик, не рассчитавший глубину. Но как знать, как знать, что у тебя внутри…

Я, считай, ничего еще о себе не знал — понял только, что могу готовить. Но вдруг оказалось, что бывший блюститель порядка может учиться у убийцы. Что ж, это еще не самое странное, что бывает на свете.

Я двинулся по коридору. Марш, наверно, тоже тут побывал, тоже прошелся по всему дому. Не ради улик — все и так было ясно. Просто ради себя, ради дотошности, ради любопытства. Такой дом, такое гнездо — какого рожна им еще было надо?

Вот, наверно, ее комната, Кристины — до определенного момента. После того как Майкл уехал в Штаты — «гостевая». Они тогда позвали мастеров, сделали там еще одну ванную. Новая стадия их жизни — когда можно приглашать гостей надолго.

Вот и пригласили гостью.

Здесь, наверно, Кристина принимала душ. Здесь спала. Однажды — три с лишним года назад, — отплакавшись, сидела на этой кровати, точно в какой-то хорошо обставленной камере. Уехала из Хорватии — и вот где оказалась, вот где нашла пристанище. В Уимблдоне.

А вот, в другом конце коридора, наверно, спальня Сары. Сары и Боба.

Но о нем я тогда не думал, совсем не думал. Сидел на кровати и дышал.

Пустой дом, зима. Холодно. Я не снимал куртки. Не детективная работа? Но я еще не нашел, что искал…

Я получил от нее инструкции, ясные инструкции. Разобраться с тем, что находится в доме. Немалый труд.

«Продавай все, Джордж. Продавай к чертям. Найди покупателя на все сразу, за любую цену».

Как будто сама себя хотела перечеркнуть.

«Даже личные вещи, памятные?»

«Сожги все, сожги к дьяволу».

Но я не послушался. Не все инструкции исполнил. Как она могла проверить? Может быть, настанет день, когда она скажет мне спасибо. За сохранившееся. Именно это я искал: личные вещи. В моем деле они очень часто представляют интерес. Улики. Свидетельства. Я искал не только то, что относилось к недавней жизни, перечеркнутой убийством, но и памятки более отдаленного времени. Жизни задолго до нашего знакомства.

И нашел. Альбомы, фотографии, разные разности — то, что откладывают, убирают, не выбрасывают. Свидетельства? Нет, больше. Зримые, бесценные доказательства. В том числе снимок пятилетней Сары, сделанный в Чизлхерсте.

Кто может знать, что нас ждет?

Несколько посещений. Немалый труд, но я справился. Пришлось договариваться с перевозчиками, оценщиками, аукционистами (я никому не обязан был докладывать, чье это было имущество). Но кое-какие коробки я вынес сам, прижимая к груди, — картонные коробки со специально отобранными вещами. На одном старом складе в Саутфилдсе я снял угол, где храню все ее книги и несколько коробок с бумагами и разной мелочью.

«Пустое домовладение». Странно звучит — если уж прислушиваться к словам. Напоминает мое владение без владения. Владение, от которого нет никакого проку. Хотя я так не думаю.