Владимир Орлов - Лягушки

Теперь, разъяснив загадку с форточкой, можно было бы и выспаться. Но прежде, конечно, по правилам игры следовало уничтожить послание с мольбой на коленях. Разжёвывать его у Ковригина не возникло желания. Как он и предполагал, за низкой дверцей находились умывальник и унитаз. Послание было сожжено, и пепел его вода направила в дырки умывальника.

Ковригин посчитал необходимым закрыть форточку. А она не закрывалась. Через форточку же попёрло в комнату нечто фиолетовое, то ли туман, то ли дым. "Не желают ли меня уморить?" — испугался Ковригин. Ему стало казаться, что он задыхается. Ковригин намочил тонкое полотенце для рук и прикрыл им рот и ноздри. Но ощущения удушья и страха не исчезли. Попытки Ковригина открыть дверь и выскочить на винтовую простенную лестницу башни толку не дали. Засов двери будто заклинило, а потом Ковригина остановили звуки. Дверь была металлической, и чем стали её скрести с тишайшими, но услышанными просьбами: "Сашенька, открой!" — Ковригин понять не мог, не когтями же и не стальными наручьями доспехов? Скребки и тихие просьбы сменились наглым взламыванием двери со злыми ударами по ней. Били чуть ли не ломами или копьями. "Этак и дверь пробьют, и меня к ней прибулавят, как высушенную бабочку" — Ковригин отскочил от двери в надежде отворить окно и по уступам камней (занимался некогда скалолазанием) спуститься на плиты предмостной площади. Но тут же увидел за стеклом зловещую рожу Головачёва, выряженного генералом Люфтваффе, на плечах Головачёва была растопыренная руками генерала плащ-палатка, отчего сам генерал казался гигантской летучей мышью, губы его шевелились, и по ним Ковригину читалось: опять, негодяй (он, Ковригин), позволяешь себе обижать прекрасную женщину!

"Какую? Какую именно прекрасную женщину?" — хотелось спросить Ковригину. Но фиолетовый дым забивал ему рот…

"В сундук! В сундуке! — будто бы послышалось Ковригину. — Открой сундук! Там противогаз!"

Ковригин рывком откинул крышку сундука, опустил в сундук руку и выволок оттуда чёрную вуаль.

"Чур меня!" — перекрестился Ковригин. Отшвырнул от себя вуаль (вот тебе и португалка де Луна!), но вуаль, отлетевшая было сантиметров на пятнадцать, свилась змеёй, вернулась к Ковригину и стала обтягивать ему шею. И всё же ему удалось стянуть с себя нежнейших свойств удавку, скатать её в ком, взвывший будто от боли, и выбросить ком в форточку.

Сейчас же фиолетовый дым был вытянут ветром от реки в воздухи над замком.

Генерал Люфтваффе взмахнул крыльями плащ-палатки и улетел в неведомом направлении. При этом предъявив фиолетовой ночи выточенный из гранита профиль.

"Не он ли бомбил Журино в сорок втором году?" — пришло в голову Ковригину.

Тут он рухнул на гостевую койку и задрых.

В автомобили и автобусы рассаживались в двенадцать дня. Ковригину показалось, что и автомобили выглядели помятыми.

Хмелёву Ковригин не увидел.

— Уже отбыла, — сказала Антонова.

"То есть узницей в башне не осталась. Уже хорошо". Но она, видимо, и не предполагала пребывать узницей именно сегодня, раз назначила свидание на Колёсной улице. А раннее убытие Хмелёвой и её отсутствие на большом разъезде облегчало Ковригину устанавливать лад в душе. Не надо было смотреть в глаза Хмелёвой, не надо было врать ей. На Колёсную улицу в три часа дня являться он не собирался.

Господин Острецов прощался с гостями, улыбался иногда, но был, пожалуй, мрачнее или хотя бы печальнее вчерашнего. Возможно, и он устал от празднества не меньше заметно утомлённых или даже сокрушённых забавами, яствами и винными фонтанами призванных в его владение личностей.

Пантюхов и тот помалкивал и еле волочил ноги.

Кстати, сообразил вдруг Ковригин, среди призванных не было ни одного китайца или японца, или тем более индонезийца.

Странно…

Натали Свиридова подошла к Ковригину и нежным пальчиком ему пригрозила:

— Нехорошо, Ковригин, нехорошо! Я тебе в дверь стучалась, деликатно и робко, как мы и договаривались. А ты дверь не открыл. Давний друг, называется. А мне было не по себе. Нехорошо…

Дарования юные, Ярославцева и Древеснова, чемоданы и баулы готовые таскать за приветившей их Звездой, хоть и улыбались Ковригину, но кивками дали понять: действительно нехорошо…

Выяснилось, что, по новым творческим и финансовым расчетам, Свиридова с командой чёса через час с Журинской же пристани отправится теплоходом в Казань, а потом и в Нижний, где их ждут миллионы поклонников, уже рассевшихся в театральных и спортивных сооружениях.