Стив Сем-Сандберг - Отдайте мне ваших детей!

Она видит, как старик высовывается и подает кучеру знак, чтобы тот помог Сташеку подняться в дрожки. Она слышит, как он говорит мальчику: «Это я, — словно пародируя голос, который она слышала все эти годы, — pan Smierć». Кучер уже повернул лошадь, и экипаж медленно трогается с места, прочь от переполненных грузовиков, которые одновременно с ним выезжают мимо снятых заграждений из колючей проволоки: назад, в безопасность, в гетто.

Из «Хроники гетто»

Гетто Лицманштадта, суббота, 1 января 1944 года

Сегодня, в 10 часов утра, в здании бывшего санатория на Лагевницкой, 55, председатель отметил бар-мицву своего приемного сына Станислава Штайна. Были приглашены около тридцати человек из ближайшего окружения председателя. Читая отрывок из Пророков, мальчик произносил слова по-сефардски. Целый год после усыновления мальчика председатель делал все, чтобы его сын получил полноценное еврейское образование.

Во время скромного приема, устроенного после обряда, Моше Каро произнес перед гостями речь.

Среди дам присутствовали, как обычно, госпожа Регина Румковская, госпожа Елена Румковская, господин [Арон] Якубович и госпожа [Дора] Фукс. Несмотря на скромное угощение, председателю удалось создать теплую доверительную атмосферу.

Вот фотография.

В центре — мальчик лет двенадцати-тринадцати, в ермолке и со свечой в руке. Костюм с иголочки велик на пару размеров, широк в плечах, рукава закрывают кисти рук. Справа от мальчика — пожилой мужчина с густыми, зачесанными назад седыми волосами, морщинистым лицом, в очках с закругленными «американскими» дужками. Очки, должно быть, он задел рукой или они соскользнули с переносицы от неуклюжего движения, когда он хотел благословляющим жестом поднять руку над головой сына. Слева от мальчика стоит молодая невысокая женщина; она выпрямила спину и расправила плечи, словно хочет выглядеть на пару сантиметров выше. Несмотря на улыбку, которой она пытается ослепить фотографа, лицо у нее изможденное, кожа от переносицы до выступающих скул покрыта высыпаниями или опухла, так что это не просто тень от слишком яркого освещения, заливавшего сцену в момент съемки.

Только мальчик выглядит безмятежным. Его не заботят суетливые движения отца и застывшая поза матери, не заботит ничто, что происходит или еще произойдет с ним, — он лишь с любопытством смотрит в объектив. Словно единственное, что ему сейчас интересно, — это то, как выходит, что едва заметные события и вещи вдруг становятся реальностью и остаются в вечности.

Есть и другое изображение, это копия рентгеновского снимка. Его велел сделать председатель, чтобы убедиться: ребенок, которого он решил усыновить, «абсолютно здоров».