Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

— Разумеется, присаживайтесь, — с милой улыбкой ответила я. — Добрый вечер, доктор. Как поживаете?

Возможно, мне не следовало задавать этот вопрос. Доктор был весь каким-то помятым, несвежим и выглядел на все свои годы полностью, то есть плохо выглядел. Мешки под глазами, пробивающаяся щетина на лице, глубокие морщины поперек лба и от носа книзу. Дураку ясно, что поживал он сегодня так себе. Да я и не стремилась вдаваться в подробности его жизни, просто дань вежливости.

— Спасибо, фрау Таня, хорошо, — вежливо соврал Клаус Амелунг.

Ну и какого черта он к нам подсел, спрашивается? Я вру, он врет, ребенок в напряжении.

Подошел Питер, принес доктору большущую тарелку, доверху наполненную едой.

— На, подкрепись чуток, — ласково призвал он доктора к трапезе, — со вчерашнего вечера, поди, не ел ничего.

— Спасибо, друг, — с усталой благодарностью отозвался доктор, — пойду тогда руки помою.

— Совсем вымотался, бедняга, — кивнул Питер вслед удаляющемуся доктору, — почти неделю с нашими, местными сыщиками работает, даже в засаде сидит. Поесть некогда. И это называется командировка в родной город, домой…

Большой Питер жалостливо вздохнул, а я начала кое-что понимать. То есть я совсем перестала понимать: если доктору Амелунгу так плохо, то зачем он к нам-то сел? Я ему неприятна, мой сын, надо полагать, неинтересен. Зачем? Ужинал бы себе в гордом одиночестве, тишиной наслаждался.

Доктор вернулся, без лишних разговоров приналег на еду. У меня же аппетит пропал, да и шницель остыл. Оливер вяло возил кусок мяса по тарелке. Пришло время прощаться и уходить. Но не случайно же он сел за наш столик. Может, просто не хотел оставаться один со своими мыслями? Я никак не решалась закончить наш ужин, а молчание становилось все томительнее.

— Фрау Таня, почему вы прекратили визиты к Маркусу Шульцу? — внезапно спросил Клаус Амелунг, не переставая жевать.

Я удивилась:

— Профессор Шульц обещал со мной связаться, но так и не связался. Должно быть, я виновата, я не оговорила с ним материальную сторону вопроса…

— Глупости, — бесцеремонно прервал меня жующий доктор, — как раз таки материальная сторона была решена изначально: вы оба извлекаете пользу из сеансов, вот и все. Профессор дважды написал на вашу электронную почту с приглашением приехать, но вы не ответили. Почему?

— Я ничего не получала, — растерялась я, — я просматриваю почту каждый день.

Как же так? Я не могла проглядеть, не такая уж обильная у меня переписка. Должно быть, профессор ввел в заблуждение Амелунга.

Громко звякнула вилка, уроненная на пол Оливером. Оли быстренько, мышонком скользнул под стол, долго там возился и вылез красный как рак. Я почувствовала неладное, но еще раньше заподозрил неладное доктор Амелунг.

— Молодой человек, вы не хотите нам ничего сказать? — строго спросил он, укладывая на тарелку столовые приборы.

Оли покраснел еще больше, словно отварная свекла, как птенец втянул голову в плечи. Мы с доктором молчали в напряженном ожидании.

— Мама плакала, — пискнул Оливер, и на глаза его навернулись слезы.

— Не реви, объясни внятно, — скомандовал доктор.

Я рванулась было на защиту сына, но доктор сделала неуловимый пас рукой, осадив, вернув меня на место.

— Мама вернулась от этого профессора и потом плакала, — всхлипнул Оливер, — долго плакала, всю ночь.

— Оли! — воскликнула я так громко, что в нашу сторону обернулись все присутствующие в пабе.

Доктор снова сделала жест, призывающий меня успокоиться.

— Мама, я не хотел, чтобы ты волновалась. Я увидел в почте письмо от профессора и стер, и второе стер. А больше он не писал, я каждый день смотрю. Я хотел как лучше, чтобы все было хорошо.

Оливер не поднимал на нас глаз от тарелки.

Для меня это было ударом. Я всегда считала, что мы полностью доверяем друг другу и у нас нет друг от друга секретов. И понимала умом, что он хотел как лучше, мой сын, и отругать тоже хотела. Я давно, заранее, готовила себя к тому времени, когда ребенок вырастет и его взгляды не будут совпадать с моими, его желания пойдут с моими вразрез. Когда-нибудь он перестанет быть таким открытым, как сейчас, его поступки выйдут из-под моего контроля. Но не думала, что это наступит так быстро.

Я приготовилась было заплакать от беспомощности, но доктор Амелунг не дал мне такой возможности:

— Фрау Таня, вы не хотели бы куда-нибудь отойти? Например, в туалет? — предложил папа Агнет.

— Я не хочу в туалет. Зачем? — упрямо возразила я.