Сири Хустведт - Что я любил

Вайолет кивнула. В полной тишине Ласло вышел в коридор и тихонько закрыл за собой дверь.

Какое-то время мы молча сидели в комнате. На улице было темно, шел снег. Я смотрел на белое смятение за окном. Ласло ничего не делал зря, и мы с Вайолет понимали, что, не будь на то серьезных причин, он бы нам эту карточку не принес. Когда я наконец повернулся к Вайолет, она была так бледна, что ее кожа казалась почти прозрачной. Под опущенными ресницами залегли лиловые тени. Я знал, что передо мной. Горе. Иссохшее горе, ставшее давним и привычным. Оно гнездится в костях, плоть ему не нужна, и через какое-то время человек сам окостеневает, становится жестким, иссушенным, как скелет в школьном кабинете биологии. Теребя в руках карточку, Вайолет подняла на меня глаза:

— Я боюсь его.

— Кого? — устало переспросил я. — Джайлза?

— Нет. Марка. Я боюсь Марка.

Мы сидели у нее в гостиной, когда услышали, как он открывает входную дверь своим ключом. До того, как раздался этот звук, Вайолет смеялась. Я рассказывал ей что-то, сейчас уже не вспомню что, но я помню ее смех, он до сих пор звенит у меня в ушах, я помню, как она смеялась, когда в дверь вошел Марк. Он казался подавленным, чуточку испуганным и необычайно кротким, но при одном взгляде на него меня начал бить озноб.

— Нам надо поговорить, — сказал он. — Это очень важно.

Вайолет натянулась как струна.

— Ну говори, — сказала она, пристально глядя ему в лицо.

Марк двинулся нам навстречу. Он обогнул столик перед диваном и наклонился, чтобы обнять Вайолет.

Она отпрянула:

— Нет, не надо, пожалуйста. Я так не могу.

На лице Марка появилось недоумение, потом обида.

Тихим ровным голосом Вайолет произнесла:

— Ты лжешь мне, обворовываешь меня, предаешь, а потом лезешь обниматься? Я тебе все сказала. Тебе сюда дорога закрыта.

Он смотрел на нее, не веря собственным ушам:

— Но что же мне тогда делать? Меня же в полицию вызывают.

Он чуть отступил назад и горестно вздохнул. Длинные руки повисли как плети.

— Я знаю, это все Тедди. Я его тогда видел.

Глаза его сузились. Он сел по другую сторону стола, свесив голову на грудь.

— Он был весь в крови.

— Ты его видел? — громко спросила Вайолет. — Кого? О чем ты говоришь?

— Я пришел к Тедди, мы собирались сходить куда-нибудь, он открыл дверь, и я увидел, что он весь в крови. Я сначала решил, что это его обычный прикол. А потом…

Марк замигал и посмотрел на нас:

— Потом я увидел… его, ну, в общем, Я. Он лежал на полу.

Мне показалось, что мозги у меня встают дыбом.

— То есть ты сразу понял, что он мертв?

Марк кивнул.

— Что было дальше? — прозвучал ровный голос Вайолет.

— Дальше он пригрозил, что если я кому-нибудь расскажу, он меня убьет. Я сразу ушел. Я боялся, поэтому сел на поезд и уехал к маме.

— Почему ты не заявил в полицию? — спросила Вайо- (Щ лет.

— Потому что боялся, я же сказал!

— Однако в Миннеаполисе ты, по-моему, ничего не боялся, — вмешался я. — Ив Нашвилле тоже. Ты замечательно себя чувствовал в обществе Джайлза. И уезжать не собирался, а я ведь тебя ждал.

Марк почти кричал:

— Вы что, не понимаете? Не мог я уехать, не мог! Он бы не дал мне соскочить! Я не виноват! Я боялся!

— Значит, надо сейчас все рассказать полицейским, — твердо сказала Вайолет.

— Ни за что. Тедди меня убьет.

Вайолет встала с дивана и вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась.

— Ты поговоришь с ними прямо сейчас. Или они приедут за тобой сами. Вот номер. Они его для тебя оставили.

— Нужно, чтобы при этом был адвокат, — сказал я. — Без адвоката ему с ними говорить нельзя.

Я сам позвонил Артуру Геллеру, мужу двоюродной сестры Ласло. Оказалось, что он ждал нашего звонка, а значит, Марк уже на следующий день мог идти в полицию со своим адвокатом. Вайолет пообещала, что все расходы по этому делу возьмет на себя, но потом поправились:

— Это деньги Билла, так что платить будет он, а не я.

В тот вечер она разрешила Марку переночевать в его комнате, но объяснила, что это в последний раз и теперь ему придется подыскать себе другое жилье. Потом она повернулась ко мне и спросила, не смогу ли я переночевать сегодня в ее квартире на диване. Она так и сказала:

— Я с ним вдвоем не останусь.

— Что за чушь! — ошеломленно выдохнул Марк. — Почему Лео не может пойти ночевать к себе?

Вайолет развернулась в его сторону и выставила перед собой ладони, словно пытаясь отвести удар.

— Нет, ни за что! — почти выкрикнула она. — Я больше не останусь с тобой наедине ни минуты. Я тебе не верю.