Федор Московцев - Конвеер

Тут вмешался адвокат:

– Товарищ майор, вы давите на моего подзащитного. Вы задали вопрос и получили ответ. Ну так запишите ответ в протокол, а как это будет трактовать суд, это уже не ваша забота. Большой вопрос, кто будет отвечать перед судом – Артём или тот, кто его покалечил в камере.

Чертыхнувшись, Пышный через анонимайзер зашел на сайт Фольксштурма, выбрал последний ролик, нажал на Play и, развернув экран, продолжил:

– Последнего вы грохнули на Исаакиевской площади. Но этот конкретный труп был обнаружен в Невском районе на мусорке. Кстати, его опознали азерботы. На чём вы его везли, на какой машине?

Воцарилось молчание. Павлюк опустил глаза. Адвокат, внимательно просмотрев 22-секундный ролик, в котором не видны лица нападавших, сказал:

– Но позвольте, здесь орудуют взрослые мужики внушительной комплекции. Вы посмотрите на моего подзащитного, он гораздо худосочнее, чем те, что на экране. И даже если предположить, что он загружал видео на сайт, хотя вам это придется доказать, то содержать подобный сайт – не преступление.

Пышный сделал вид, что сдаётся и повернул экран к себе.

– ОК! Сейчас найдём другие видео, на которых ваш подзащитный в полной красе!

Но ему не удалось скроллить, и он перезагрузил страницу. Когда страница заново перегрузилась, лицо Пышного вытянулось. Вверху появился новый ролик. Пышный нажал на просмотр, и то, что он увидел, вогнало его в ступор. То была запись очередного убийства, в углу даже была выставлена дата и время – вчера вечером. Загружено видео администратором сайта две минуты назад – в то время, когда алиби Артема Павлюка, предполагаемого убийцы и администратора сайта, совершенно очевидно. В момент убийства он находился в камере, а в момент загрузки видео – в этом кабинете. Пышный попытался авторизоваться – бесполезно, пароль поменяли. Вот дерьмо, надо было сразу сообразить насчет смены пароля!

Это обстоятельство настолько шокировало Пышного, что он не смог уже продолжать допрос. И он вызвал дежурного, чтобы тот увёл подозреваемого. Артема Павлюка увезли обратно в СИЗО.

Все видео, вместе с компьютером, попали в материалы уголовного дела. Видеоролики и фотографии явились строго документальными свидетельствами реальных преступлений – а сколько их всего было, не знал никто. Большая часть преступлений осталась латентной – по большинству видео так и не удалось установить потерпевших. Пышный злился, что ему приходиться заниматься этим делом вместо того, чтобы отлавливать придурков наподобие Штрайхера, прочих юродивых и имбецилов, работать с которыми одно удовольствие: антифашистов, правозащитников, несогласных, компьютерных онанистов, пещерных антисемитов, радикальных монархистов, городских сумасшедших и катакомбных сектантов. Руководитель отдела по раскрытию преступлений на почве межнациональной и религиозной вражды и экстремистских проявлений всячески старался спихнуть Фольксштурм своему коллеге, Николаю Смирнову, которому, по идее, больше пристало заниматься данной бригадой – как начальнику отдела по противодействию и борьбе с экстремистскими проявлениями в молодежной среде и на национальной почве, ведь в банде сплошной молодняк.

Но в итоге заниматься Фольксштурмом пришлось им обоим – под давлением начальника Управления «Э», Гамлета Салтанмурадова, на которого, в свою очередь, давило руководство УВД.

Если Пышному пришлось проводить беседы с Павлюком, на которого после перенесенных побоев было больно смотреть, то Смирнов выбрал для себя другую форму работы. Он проводил время в обществе тех, кого обязан был арестовать и безмятежно наблюдал за тем, что обязан был пресечь. Деятельность радикальной молодежной группировки стала предметом мысли, раздумий, творческих исканий. Общение со Штрумом дало мощный информационно-эмоциональный заряд, раскрывавший сложную и многогранную личность бригадира Фольксштурма. Эта группировка процветала, а её участники, вопреки законам жанра и традиционно-книжным представлениям, не спивались, не погибали и не оказывались за решеткой. Их по праву можно было назвать рок-звёздами 21 века. Из основного состава бригады, кроме Паука, не спалился никто. Разные сошки получили судимости за мелкие преступления, причем условные, а Штрум и его люди не попали под пресс правоохранительных структур. Окружение ежедневно пополнялось, в Невском лесопарке тренировалось до полусотни бойцов. После тренировок они направлялись отнюдь не домой к телевизору и интернету, а к гук-общагам. И если из других бригад кого-то ловили а местами посадки носили вообще массовый характер из-за активизации милиции, то вокруг Штрума и его людей словно был очерчен заговоренный круг. Смирнов задумался, как так вышло. Во-первых, они полностью отошли от субкультурного формата акций, когда насилие носило спонтанный и случайный характер наспех собранным составом. Все их действия были продуманы заранее, и ходили они на акции как на работу – строго отделяя их от пьянок и прочего непотребства. Акционировали хаотично, по разным районам города. Очень часто акции сопровождались глубокой разведкой – жила бригада именно с изъятого у цыган и розничных торговцев. Материальная составляющая еще и прикрывала идеологическую: разбои и грабежи в рамках акций терялись среди массы общеуголовных преступлений. Во-вторых, нечеловеческая интуиция Тимура Кудинова (по прозвищу Змей), одного из ближайших помощников Штрума, которая в наибольшей степени проявлялась в перфекционизме и внимании к мелочам. Штрум как командир продумывал и видел буквально всё, и одновременно был хорошим тактиком, генерировал полезные идеи и не был чужд импровизации, но порой ему не хватало осторожности. И он прислушивался к советам Змея, касавшимся внешнего вида бойцов, методики беспалевного ухода с места со специальным человеком, выносящим с места оружие, и много другого. Это же внимание к мелочам проявило себя и в кадровом вопросе: из основы никто никого не сдал, не проболтался и не спалился в посторонней ситуации. Про них ходили легенды, но… многочисленные осведомители милиции не могли связать их с конкретными преступлениями: среди тех, кто владел конкретикой, информация оставалась строго в узком кругу.