Индия Найт - Моя жизнь на тарелке

Роберт открыл глаза и, по своему обыкновению, уставился сначала на противоположную стену с картинами, которые я как-то отхватила на распродаже, затем перевел сонный взгляд на изрядно потертый плед, прикрывающий плеши на обивке кресла, осмотрел гирлянды бус на трюмо — короче, произвел инспекцию хаоса, который зовется нашей спальней. До сих пор я успешно отражала его неоднократные попытки «обновить» спальню, вышвырнув мебель и перекрасив комнату в белый цвет. По утверждению Роберта, подобное варварство «превратит комнату в оазис». Я, как правило, отмалчиваюсь. Боюсь только, что уже в самом ближайшем будущем эта тема снова всплывет, и тогда мне придется хоть что-нибудь сказать. Роберт, если захочет, может достать своим упорством, как та капля, что камень точит. Не удивлюсь, если в один прекрасный день он изуродует спальню в мое отсутствие.

— Вчера звонил Джулиан, — говорю я. — Приглашает к себе на выходные.

— Не могу.

— Роберт, они отмечают крестины Френсиса. Разве стала бы я тебя просить, если бы не такой случай? Сам знаешь, как мне там неловко.

— И что? И о какой неловкости ты толкуешь? Тебе там и пальцем пошевелить не дают.

— Прошу тебя! — Сама удивляюсь своему терпению. — Пожалуйста. Мне было бы очень приятно, если бы ты поехал.

— Не могу, Клара. — Роберт рывком встает с кровати. — Устал и дел куча.

— Например?

— Например, всяких. Извини, Клара, но я пас. Сама выкручивайся.

А чем я каждый день занимаюсь? Нужно будет вечером еще раз попробовать.

Я уже собираюсь погрузиться в ванну, но меня задерживает звонок Ниам Мэлоун, той ирландской палочки-выручалочки, что согласилась взять для «Султана» интервью у Сэма Данфи. Ниам просит прислать вырезки из газет, которыми меня снабдили перед моим интервью. Раньше они ей не требовались, поскольку она балетоманка и следит за успехами своего звездного земляка, а теперь понадобились, чтобы сверить кое-какие факты.

— Отправь сегодня же, хорошо?

— Непременно. — Я шарю по столу, разыскивая ручку.

— Потрясающий парень, — вздыхает в трубку Ниам. — Само обаяние!

— Неужели? Вот уж никогда не сказала бы.

— Ну что ты! Он просто прелесть. Красив как бог и черто-овски сексуален, — настаивает Ниам с несвойственными ей прежде игривыми нотками. — Представь, вручил мне приглашение на премьеру нового шоу — того самого, лондонского, слышала? После премьеры готовится грандиозная вечеринка. И для тебя передал два приглашения. Послать по почте или встретимся?

— Два — чего? — тупо спрашиваю я.

— Два приглашения. На балетный спектакль. О котором я только что рассказывала. После которого намечается вечеринка, — терпеливо и громко, как слабослышащей идиотке, объясняет Ниам. — Надеюсь, «Султан» со мной вовремя расплатится. Я тут одно шикарное платье присмотрела от Джона Роша. Такое, знаешь, простенькое, черное, с…

— Здесь какая-то ошибка, Ниам. В смысле… с платьем все замечательно, роскошное платье, судя по всему… Но с приглашениями… Видишь ли, мы с Данфи… как бы это помягче… не нашли общего языка.

— Правда? — Ниам в шоке — неужто и впрямь есть особь женского пола, которую ирландскому балеруну не удалось соблазнить? — Как бы там ни было, он тебя пригласил.

— Ты уверена? — Теперь и я в шоке.

— Еще бы. Велел с тобой связаться и передать приглашения. Да ты не переживай, там человек шестьсот будет. До встречи.

— Э-э… надеюсь. Может быть. Не знаю. Пока. Не упусти платье.

Согласитесь, нет лучшего места для размышлений, чем горячая ванна. Что за странный жест со стороны Данфи? К чему бы это, хотела бы я знать? Может быть, мистер балерина принял меня за театрального критика? В этом случае он недалек от истины: с удовольствием раскритиковала бы танцевального гения в пух и прах. Возможно, наш вундеркинд в жизни одинок как сыч, а пустые кресла в зале ненавидит, как любой артист, вот и приглашает всех подряд? А если хорошенько подумать, то найдется и иной вариант: быть может, Сэм Данфи следует великой цели в жизни — нести огонь балетного просветительства в необразованные массы. Но с приглашениями он, пожалуй, все равно переборщил. Среди шестисот зрителей хоть одна нежелательная личность да затешется.

Балет балетом, но пора бы уже и о матери вспомнить. У-уф. Сама мысль о предстоящих брачных торжествах загоняет меня под пенистую воду, где я и сижу, пока хватает воздуха в легких. Пусть Кейт будет счастлива. Ей-богу, ни о чем так не мечтаю, как о ее счастье. Однако Кейт (как и большинство женщин, неоднократно побывавших замужем) с таким пиететом относится к идее Любви, что на каждом шагу совершает катастрофические ошибки. Лично я всегда считала, что многолюбов напрасно обвиняют в безответственности. Напротив, в общей своей массе они отчаянные романтики, а вовсе не авантюристы. Кроме того, не могу сказать, чтобы меня приводила в восторг идея союза Кейт с американским провидцем. Мама наша — крепкий орешек. Местами. Соответственно, местами податлива до идиотизма. В людях она не разбирается, зато здорово падка на комплименты.