Андрей Геласимов - Дом на Озерной

На этих людей при всех их недавних злоключениях и при том, что они по своей личной воле потеряли практически все нажитое долгим трудом имущество, неожиданно свалилась целая куча денег, которая покрывала теперь почти весь, пусть и небольшой, но все-таки обеденный стол. И пусть этот денежный ворох лежал не таким толстым слоем, каким бы хотелось, но все же это был ворох денег.

– Степа… Откуда? – спросила, наконец, Галина Семеновна.

Не факт, что Степан в детстве читал сказки Корнея Чуковского, однако ответил он предсказуемо и с точки зрения цитаты совершенно точно:

– Откуда, откуда… От верблюда.

– Нет, ну серьезно, – вмешалась Томка. – Где взяли? Сколько тут?

Степан, разумеется, не мог упустить момента, чтобы не покуражиться.

– Ну, давай определимся – «где взяли» или «сколько тут»?

– Степка, зараза! Откуда деньги?

– Да батя вон вспомнил, куда Димкины заначки прятал, – сдался Степан.

Окинув собравшихся триумфальным взглядом, он потрепал Ивана Александровича по плечу.

– Батя у нас будь здоров! Малеху сейчас напряжется – и вспомнит, куда у нас в прошлом году ящик водки пропал.

– Какой ящик водки? – насторожился старик.

– Да пошутил я, – засмеялся Степан. – Я к тому, что тебе Шерлоком Холмсом теперь можно работать.

– Так сколько тут все-таки? – спросил Тетерин.

Степан приосанился и гордо ответил:

– Полторы тысячи долларов, двести евро и двадцать тысяч рублей. Получается примерно две с половиной штуки баксов.

– Понятно, – едва слышно произнесла Томка.

Рублевая сумма, найденная отцом и Степаном, ровнехонько совпадала с теми деньгами, которые Томка выиграла в казино. Нехорошее предчувствие защекотало у нее где-то под ложечкой, и она вышла из комнаты. Впрочем, ухода ее никто не заметил. Взгляды всех еще только начинали отклеиваться от лежавших на столе купюр и рассеянно блуждать по родным, уставшим от неудач лицам.

– Это ж огромные деньги, – снова заговорила Галина Семеновна. – Может, нам как-то их… для общего дела использовать?

– Ваши деньги – вы и решайте, – сказал Степан и отвернулся с таким видом, как будто это его совсем не волновало.

– Есть идея, – неожиданно вклинился в неловкую паузу Николай. – Я, кажется, знаю, как вытащить наши компьютеры с таможни…

В любой другой момент Томке, разумеется, тоже было бы крайне интересно послушать, о чем хотел сказать Николай, но сейчас ее гораздо больше волновала полированная шкатулка с бархатным подбоем внутри, и даже не сама шкатулка, а то, что в ней должно было находиться.

Все это утро Томка переживала ночные страхи, в красочных деталях рассказывая всем в доме, как она вошла ночью на веранду, и как хотела налить стакан воды, и как именно в этот момент что-то бабахнуло прямо в стекла, и как она испугалась, и как спряталась под стол, и как кричала из-под стола, а вокруг бегал Тетерин и гасил пламя своим новым плащом. Обо всем этом Томка рассказывала не без удовольствия, поскольку отчасти ощущала себя если не героиней какого-то напряженного фильма, то уж точно местной звездой, однако, даже рассказывая об этом и демонстрируя всем желающим мурашки у себя на руке в доказательство того, как ее саму волнует эта история, Томка все же ни на минуту не забывала о своей тайне. Мысли о выигрыше, о лежавших себе тихонько в шкатулке двадцати тысячах, а главное – о том, что скоро она опять наведается в казино, волновали и будоражили ее так сильно, что, показывая кому-нибудь в очередной раз свои драматические мурашки, она уже сама не знала, отчего они на самом деле бегут – от того ли, о чем она говорила, или от того, что она не произносила вслух.

Стремительно пройдя в Катину комнату, Томка со скрежетом отодвинула от стены радиолу, вынула из-за нее полированную шкатулку, раскрыла ее и замерла, печально уставившись в ее бархатную пустоту. Денег в шкатулке не было. Они лежали теперь в большой комнате посреди стола в общей куче с Димкиными долларами и евро. Они лежали там, где о чем-то громко и напористо говорил Николай, а Томка держала в руках пустую шкатулку, бездумно царапала ногтем облупившийся на ее крышке лак, мельком успевала подумать о том, что давно надо бы сделать себе маникюр, и вытирала слезы.

Пока она переживала свою потерю, Николай развивал по всем фронтам подготовленное наступление. Внезапное появление Димкиных денег неожиданно сыграло ему на руку, и он самозабвенно импровизировал:

– Самое главное – это Димкино свидетельство о рождении. С ним у меня все получится.