Дмитрий Липскеров - Ожидание Соломеи

– Это обогащенный уран, – пояснил физик и, не увидев в Миоме должной заинтересованности, добавил, что из него делают самые мощные в мире бомбы.

На миг в глазах Миомы заблестело, он дернул головой, занервничал, но, так же быстро взяв себя в руки, попросил приятеля, чтобы он запрятал куда-нибудь колбочку понадежнее и сохранил ее.

Обладатель урана удивился такой редкой многословности Миомы, так же его удивила и просьба, но он, очень умный, не стал выспрашивать, зачем тому нужен стратегический уран, а уверил его, что спрячет колбочку в переплете третьего тома Шекспира, а отцу скажет, что и в глаза не видел минерала…

Миома одобрительно кивнул и подумал о том, что хорошо бы шпалы на железнодорожных путях укладывались на расстоянии шага друг от друга. Тогда по ним было бы легко идти, не вступая ногами в щебенку.

Насколько я знаю, Миома до определенного возраста не увлекался противоположным полом. То ли он умело скрывал свой интерес, то ли еще тот не появился, но на моей памяти в школьные годы Миома сделал лишь единственную вялую попытку сближения с одной из девочек своего класса. Он написал ей записку, предлагая в каких-то туманных оборотах что-то вроде дружбы, но юная прелестница, задрав свой носик до неба, лишь посмеялась над лысым ухажером и не сочла нужным даже отвечать на его банальное послание. Таких записок у нее уже было множество.

Миома, казалось, не горевал об этом и сразу же забыл, что кому-то писал, предлагая соединиться в дружеской паре. Он коротко подумал, что лучше всего держаться своего пола, а еще лучше – существовать одному, и чтобы оба пола держались тебя самого. На том и закончились ею любовные приключения в юношеские годы.

Неплохо успевая в младших и средних классах, он еще лучше стал учиться в старших. В основном он налегал на естественные предметы, но и гуманитарное развитие ему было не чуждо. Иногда он появлялся в школьных коридорах с какой-нибудь толстой книгой под мышкой. Частенько она была на английском, но многие сомневались, что Миома владеет языком на таком уровне, и считалось, что он носит ее из позерских соображений, просто хочет выпендриться. Все знали, что Миоме позволено отвечать на уроках письменно, и никто не верил в то, что он никогда не списывает с учебника… Как считали окружающие, его успехи – чистая фикция, результат благорасположенности учителей. Впрочем, Миоме никто не завидовал, предпочитая получать двойки в дневник, нежели быть таким, как он, исключительным уродом.

Как-то, как обычно, мы стояли с ним возле нашего окна, как всегда, вяло молчали, и я уже было собрался в свой класс, как вдруг Миома заговорил. Это было для меня неожиданней, чем если бы он вылетел в форточку, Он тихо спросил меня, что я люблю делать в свободное время, и я, не задумываясь, ответил, что люблю ловить рыбу. Миома кивнул головой, еще несколько секунд помолчал у подоконника, а затем, так больше ничего и не сказав, ушел. Больше он никогда не приходил к нашему окну.

В середине девятого класса у Миомы появилось новое увлечение. Как-то после уроков он пришел в клуб авиамоделистов, несколько часов сидел и смотрел, как делают модели. Потом он подошел к руководителю и в волнении протянул ему бумагу, в которой излагалась просьба принять его в кружок, а также заверения в том, что он будет посещать занятия регулярно… Руководитель поинтересовался – увлекался ли Миома в прошлом авиамоделированием, но он отрицательно помотал головой. После некоторых раздумий его все же зачислили в кружок, а руководитель сразу потерял к новичку интерес и, предпочтя заниматься с более подготовленными, предоставил дилетанта самому себе.

Первые недели своих занятий в клубе Миома не брал в руки инструментов, а сидел в углу, погрузившись в чтение специальной литературы. Он старательно учился разбираться в чертежах, запоминал всевозможные термины, заучивал названия летательных аппаратов и вскоре знал о них ничуть не меньше, чем другие.

Старые конструкции, а также самолеты Миому не интересовали. С самого начала его неизвестно чем привлекли вертолеты. О несекретных конструкциях он прочитал все, что только было возможным найти, узнал о них не меньше, чем сам руководитель, и к концу третьего месяца своих исследований приступил к созданию своей первой модели.

Миома не замечал, как летит время. Поглощенный своей моделью, всякими ее винтиками и шпунтиками, он забывал даже есть; когда время занятий подходило к концу, уносил будущий вертолет домой и там до поздней ночи клеил и строгал, пока мать не входила в комнату и тяжелым взглядом не заставляла его идти спать.