Дмитрий Липскеров - Ожидание Соломеи

– Трудно сказать… Может быть, год… Можете вернуться к себе… Приходите через три дня.

Миома самостоятельно вернулся в свой дом, уселся в любимый шезлонг и с удовольствием вдыхал ароматы отцветающих цветов. В сад спустилась Гуасье и, присев на подлокотник шезлонга, обхватила голову Миомы руками. Что самое странное – Миома при этих объятиях не испытал того кружения плоти, какими они обычно сопровождались, ему не было даже приятно, и президент подумал, что ничего удивительного в этом нет – просто он умирает.

Миома осторожно разнял руки эбонитовой девочки и попросил ее принести в сад бумагу и чернила, а также конверты с эмблемой государства.

Затем Миома написал два письма. Одно – президенту Соединенных Штатов Америки, на конверте другого стоял адрес – «Летчику и рыболову». Конверт со вторым письмом Миома попросил Гуасье спрятать в сейф и вручить адресату после его смерти. Содержание же первого письма было таким:

"Уважаемый господин Президент!

Был польщен получить письмо с Вашей личной позицией, на сложившуюся ситуацию. Уверен, что Вы считаете меня личностью с террористическими наклонностями, но смею уверить, что это далеко не так. При создании нового государства мною двигали не личные амбиции, а идеи совершенно другого рода, о которых я предпочитаю не упоминать. Тем не менее я задумался над Вашими советами и склонен при неожиданно сложившихся обстоятельствах отчасти к ним прислушаться.

С момента получения этого письма Вы можете успокоиться и направить ход своих государственных мыслей в другое русло. На данный момент я не стану прибегать к осуществлению своих угроз, но прошу Вас помнить о единственном – о реальности моего предупреждения!

Этими словами я заканчиваю свое письмо, оставляя Вас в относительном спокойствии.

С уважением, президент Миомии Миома Дулович".

Отправив письмо в Белый дом, Миома вызвал к себе физика и сказал ему несколько слов, после которых очкастый юноша счел своего патрона окончательно свихнувшимся.

– Послезавтра будем запускать ракету, – сказал Миома.

– Но она не взлетит, – возразил физик.

– Взлетит.

– Она не настоящая! Это лишь модель!.

– Иди!

Миома махнул рукой, устроился удобнее в шезлонге и закрыл глаза.

Юноша в недоумении ушел и в первый раз пожалел, что приехал на остров.

Я сидел во дворе и сжигал очередную порцию засушенной рыбы, когда меня навестила Гуасье.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Жгу рыбу.

– Зачем?

– А куда ее девать?

– Ты ее просто выпускай, когда поймаешь. Я признался девочке, что такая мысль мне в голову не приходила. Она игриво улыбнулась и сказала:

– А мы завтра будем запускать ракету.

– Какую? – не понял я.

– Межконтинентальную.

– Зачем?

– Не знаю. Просто будем запускать.

– Ведь она не настоящая.

– Настоящая, – уверенно сказала Гуасье.

– Ты ошибаешься. Это просто модель.

– Ну, не знаю, – недовольно ответила девочка. – Я знаю только то, что мы будем ее запускать.

– Ну, хорошо, – согласился я. – Запускайте.

– Миома просил, чтобы ты тоже пришел.

– Хорошо, приду.

Гуасье обошла вокруг костра, сунула в него палочку и села рядом со мною на бревнышко.

– Ты по-прежнему не хочешь на меня наброситься?

– Не хочу… На острове очень жарко. А в газовой печи еще жарче.

– Я тебя не выдам.

– Не в этом дело. Просто я люблю женщин постарше.

– Знаешь, что я могу сделать?

– Что?

– Я могу наврать Миоме, что ты уже меня изнасиловал. И тогда тебя тоже в печь…

– Если ты будешь продолжать в подобном роде, то я сниму ремень и выпорю тебя!

– У тебя нет ремня.

– Хорошо, иди домой и скажи Миоме, что я завтра приду.

Гуасье поднялась с бревнышка, задев меня бедром, томно потянулась, сделала ручкой и пошла к дому, оставляя на песке чуть заметные следы.

На следующий день в одиннадцать утра я появился возле предполагаемой стартовой площадки межконтинентальной ракеты и приготовился к аттракциону. Здесь уже собрались все граждане нашего острова за исключением аборигенов. Я оглядел присутствующих и удостоверился, что они настроены на предстоящее точно так же, как и я. Юноша физик поплевывал на песок, кубинец эмигрант разглагольствовал о бездарной политике Америки, адвокат старался выглядеть безучастным, тем не менее в его взгляде проявлялась усталость, и он непрерывно теребил воротник рубашки. Лишь один Миома выглядел уверенным и, держа за руку Гуасье, смотрел на часы, выжидая обусловленного для старта времени.